Хлеб великанов. Неоконченный портрет. Вдали весной - [2]
Лед… ничего кроме льда… айсберги, глетчеры…[5] сияние.
И на вершине этого великолепия, на самом пике маленькая фигурка — спиной к зрителям, лицом к нестерпимому сиянию, символизирующему восход солнца…
Фигурка человека кажется до смешного ничтожной.
Сияние дошло до яркости вспышки магния. Руки сами потянулись к глазам, под вскрики боли.
Стекло зазвенело — высоким нежным звоном — затем хрустнуло… разбилось… — разбилось буквально — на звенящие осколки.
Упал занавес, и зажегся свет.
Себастьян Левин невозмутимо принимал поздравления и хлопки по плечу.
— На этот раз ты превзошел себя, Левин. Никаких полумер, а?
— Ну, старина, чертовски здорово! Хотя убей меня Бог, если я что-то понял.
— Значит, Гигант? Это верно, мы живем в век машин.
— О! Мистер Левин, как вы меня напугали, нет слов! Этот ужасный стальной Гигант будет мне сниться по ночам.
— Машины как Гигант, пожирающий людей? Недалеко от истины, Левин. Пора нам возвращаться к природе. А кто этот Груин? Русский?
— Да, кто такой Груин? Но кем бы он ни был, он гений. Большевики могут похвастаться хотя бы тем, что наконец-то создали одного композитора.
— Скверно, Левин, ты продался большевикам. Коллективный Человек. Музыка тоже коллективная?
— Что ж, Левин, желаю удачи. Не могу сказать, что мне нравится кошачий концерт, который теперь называется музыкой, но шоу хорошее.
Одним из последних подошел старичок, слегка сгорбленный, одно плечо выше другого. Отчетливо разделяя слова, он сказал:
— Может, нальешь мне выпить, Себастьян?
Левин кивнул. Старичок был Карл Боуэрман, самый выдающийся музыкальный критик Лондона. Они прошли в собственное святилище Левина, уселись в кресла, и Левин налил гостю виски с содовой. Вопрошающе взглянул на него. Вердикт этого человека его тревожил.
— Ну?
Минуту-другую Боуэрман не отвечал. Наконец медленно сказал:
— Я старик. Есть вещи, от которых я получаю удовольствие; есть и другие, вроде сегодняшней музыки, которые удовольствия не доставляют. Но в любом случае я могу распознать гений, когда встречаю его. Существует сто шарлатанов, сто ниспровергателей традиций, которые думают, что создают что-то значительное. И только сто первый — творец, человек, смело шагнувший в будущее.
Он помолчал, потом продолжил:
— Да, я распознаю гений, когда его встречаю. Он может мне не нравиться, но я его узнаю. Груин, кто бы он ни был, — гениален. Музыка завтрашнего дня…
Он опять замолчал, и Левин снова ждал, не прерывая паузу.
— Не знаю, удастся ли твоя авантюра или провалится. Скорее всего удастся — но лишь благодаря тебе самому. Ты владеешь искусством заставлять публику принять то, что ты ей даешь. У тебя талант к успеху. Ты окружил Груина загадкой — как я полагаю, это часть твоей кампании в прессе?
Он пронзил Себастьяна взглядом.
— Я не стану вмешиваться в эту кампанию, но скажи мне одно: Груин — англичанин?
— Да. Как вы узнали, Боуэрман?
— В музыке национальность угадывается безошибочно. Да, это русская революционная школа, но… но как я сказал, национальность определяется безошибочно. И до него были пионеры — люди, которые пытались сделать то, что совершил он. У нас есть английская школа музыки:[6]Хольст, Воан-Уильямс, Арнольд Бакс. По всему миру музыканты ринулись к новому идеалу — ищут Абсолют в Музыке. Этот человек — прямой наследник того паренька, которого убили на войне, — как его звали? Дейр, Вернон Дейр. Многообещающий был мальчик. — Он вздохнул. — Интересно, Левин, скольких мы потеряли в этой войне?[7]
— Трудно сказать, сэр.
— Не смею подумать. Да, не смею подумать. — Он поднялся. — Я тебя задерживаю. Понимаю, у тебя куча дел. — Слабая улыбка осветила его лицо. — «Гигант»! Полагаю, вы с Груиным сыграли небольшую шутку. Все приняли как должное, что Гигант — это Молох[8] Индустрии. Они не видят, что настоящий Гигант — та крошечная фигурка, Человек. Личность. Человек, который преодолел каменный век и железный. После того как рухнет и умрет цивилизация, он проложит путь сквозь еще одну эру, Ледяную[9], и поднимется к новой цивилизации, какая нам и не снилась.
Он широко улыбнулся.
— Чем старше я становлюсь, тем больше убеждаюсь, что нет на свете ничего более смешного, более жалкого, более абсурдного и притом совершенно изумительного, чем Человек.
И уже в дверях, держась за ручку, добавил:
— Удивляет одно — что приводит к появлению существ вроде этого Гиганта? Что его порождает? Наследственность формирует его… окружение его отшлифовывает и доводит до завершения… секс его пробуждает… Но есть кое-что поважнее. Это то, что его питает.
Гигант жесток, Левин! Монстр, поедающий плоть и кровь. Ничего не знаю о Груине, но, ручаюсь, он кормит своего Гиганта собственной кровью и плотью, а может, еще и чужой… Их кости перемалываются на хлеб Гиганту…
Я старик, Левин. У меня свои причуды. Сегодня мы видели конец, а я хочу знать начало.
— Наследственность — окружение — секс, — медленно проговорил Левин.
— Да. Именно так. Но я надеюсь, ты расскажешь мне не только это.
— Думаете, я знаю?
— Уверен, что знаешь.
Наступила тишина.
На пароходе, плывущем по Нилу в Египет, произошло три убийства. Гениальный сыщик, проницательный добряк Эркюль Пуаро, участник этой экскурсии, не может предаваться праздности и тут же приступает к расследованию... Почему, за что, кто убил молодую красавицу богачку? Сколько было убийц? Кто и зачем заменил жемчужные бусы подделкой? Отказываясь от многих версий и отметая превходящие факты, Пуаро с успехом раскрывает загадочное преступление.
Это было ОЧЕНЬ СТРАННОЕ убийство.Убийство, в котором полиция не могла найти попросту НИ-ЧЕ-ГО. Ни мотивов, ни улик, ни подозреваемых, ни даже смысла. Только — множество показывающих разное время часов в комнате, где произошло преступление. Только — слепая хозяйка дома, утверждающая, что не знает убитого, да юная стенографистка, обнаружившая тело неизвестного мужчины…Это было ОЧЕНЬ СТРАННОЕ убийство. Но не менее странным были и методы расследования, за которое взялся молодой частный детектив…
Небогатый, но обаятельный Майкл Роджерс присмотрел себе старинный особняк, который в округе считают проклятым. Но Майкла не пугают людские предрассудки. Он решает, что наилучший способ заполучить особняк — это жениться на богатой Фенелле Гудмен, а потом отделаться от нее...
Десять никак не связанных между собой людей в особняке на уединенном острове... Кто вызвал их сюда таинственным приглашением? Кто убивает их, одного за другим, самыми невероятными способами? Почему все происходящее так тесно переплетено с веселым детским стишком?
В Лондоне совершено убийство. У тела жертвы, Морин Лайон, находят записную книжку. Полиция объявляет по радио, что разыскивается подозреваемый в убийстве: человек в сером пальто, светлом шарфе и фетровой шляпе.В пансионе «Монксуэлл-мэнор», который принадлежит молодой супружеской паре Рэлстонов, начинают собираться гости — Кристофер Рен, миссис Бойл, майор Меткаф и мисс Кейсуэлл. Из-за снегопада они оказываются запертыми в доме и читают в газете об убийстве. Прибывает ещё один гость — мистер Паравичини, чья машина застряла в снегу.
В романе «Час Ноль» расследование очередного «чисто английского убийства», совершенного самым банальным предметом традиционного английского быта — набалдашником от прута каминной решетки — ведет суперинтендент Баттл.
Джон Диксон Карр (англ. John Dickson Carr) (1906–1977) — широко известный и популярный писатель в жанре классического направления детектива. Публиковался также под псевдонимом «Картер Диксон». Он жил и писал как в Америке, так и в Англии, поэтому его иногда называют «англо-американским писателем». Один из лучших представителей «золотого века детектива». Известна даже крылатая фраза, введенная литературоведами: «В царстве детективов, где королевой признана Агата Кристи, премьер-министром, пожалуй, можно считать Джона Диксона Карра». Джон Диксон Карр считается самым крупным специалистом в истории детектива по «невероятным убийствам» и по «убийствам в закрытой комнате», как называли их критики.
«Человек и закон», 1977, № 4. Предположительное оригинальное название рассказа «Nejhorší nemoc» (1958).
Поль д’Ивуа (1856–1915) — псевдоним французского писателя Поля Делётра, плодовитого и коммерчески весьма успешного автора более двух десятков приключенческих, фантастических и детективных книг. Основные события романа «Неуловимый корсар», представленного в данном томе, разворачиваются в XIX веке в Австралии. Загадочный корсар Триплекс объявляет войну всей Британской империи. Его способность находиться одновременно в нескольких местах ставит в тупик колониальных сыщиков. Шефу сиднейской полиции приходится вступить в смертельную схватку с преступником, знающим многие тайны его прошлого.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Шанхай, конец 1930-х годов. В одном из парков «дальневосточного Вавилона» обнаружено мертвое тело состоятельного бонвивана с изящным стилетом в сердце. Друзья убитого, такие же эмигранты из России, решают проникнуть в тайну его смерти и берут на себя роль сыщиков. Улицы, набережные, кафе и кабаре Шанхая с русскими «партнершами для танцев» становятся фоном их расследования, которое приводит к неожиданным и шокирующим откровениям. Детективный роман известного беллетриста «русского Китая» Я. Ловича «Дама со стилетом» (1940) продолжает в серии «Polaris» ряд публикаций фантастических и приключенческих произведений писателей русской эмиграции.
В двадцать пятый том Собрания сочинении Агаты Кристи вошли пьесы «Эхнатон», «Паутина», «Вернуться чтобы быть повешенным», «Вердикт», «Нежданный гость», «Возвращение к убийству», «Тройное правило».
В восемнадцатый том Собрания сочинений Агаты Крист вошли романы: «Часы» (1963), «Пальцы чешутся. К чему бы?» (1968), «Вечеринка ма Хэллоуин» (1969).