Хлеб Соломии - [3]
Вечером мужа долго нет. Соломия сидит под окном на лавке, пока не стемнеет. Ждёт. Вместо Герасима приходит Прокоп. Первый раз она видит, как батько плачет.
— Не ходи туда, — говорит Прокоп, и указывает на лес. — Повесился наш Герасим…
Соломия больше не боится. Только навязчивые слова вязнут на зубах: Леонтий ушёл, а Герасим остался.
К концу лета односельчанин приносит весть о Леонтии. Под Берлином уже после войны они стояли в соседних лесках. Леонтий прознал, что свояки рядом, и отправился наведаться в часть через поле. Там его и нашла шальная пуля. Насмерть.
Соломия слушает и кивает. Не плачет — не может. Горькая у неё судьба. Другой не будет…
Песни мельчают, иссякают, воспоминания тоже. Два года прошло, что было — быльём поросло. Доньки подросли, Прокоп и Докия одряхлели. Немцы ушли, красноармейцы пришли. Война закончилась, но это не имеет никакого значения, ведь потерянного не вернёшь.
Обжигающий зной отступает, Соломия вяжет снопы, затягивает перевясла[21]. В руках снова появляется сила, солнце будто расплавилось и потекло по её жилам, так бывало не раз, когда она думала, что всё, сегодня поле не одолеть. Но это её земля, на ней живут её дети, её батьки, в ней похоронены её любимые! Это её хлеб! «Не имеете вы права и на колосок!» — думает она, поглядывая из-под платка на своих надзирателей. Разморенные, те жмурятся, снимают кепки, вытирают вспотевшие лбы. Садятся среди снопов. Солнце держит их за чужаков, усмехается Соломия и прячет взгляд.
От колхоза до хаты, если напрямик, через лесок, — всего ничего, но Соломия обходит село по кругу, выбирая дорогу подлиннее. Она перестала бояться лиха для себя, но по-прежнему боится за малых и старых. Не успеет Соломия подойти к тыну, девчата побегут встречать, как в глаза смотреть? Не принесёт она им халвы, как когда-то Герасим, и даже хлеба скоро не испечёт. Амбар пустой, молотить нечего. Цеп вон сколько лежит без дела, соломой присыпан. Была корова, молоко пили, так и ту забрали — мол, Соломия колхозную норму не отрабатывает. Одна с хаты в поле, вздыхает она. Батьки от вечери отказываются, внучкам отдают. И от этого Соломии становится ещё горше.
Она идёт к ручью — где так часто они гуляли с Герасимом, опускает руки в прохладную воду. «Підкажіть, — просит Соломия ручей, поросшие мхом камни, гай, вербы, — підкажіть, що робити?»[22] Но и ручей, и камни, и гай, и вербы молчат. Зато Соломия слышит, как за селом волнуется налитое золотом поле пшеницы — её хлеб, не колхозный. В этом далёком шорохе ей чудится приглашение. И разрешение.
Переступая порог хаты, Соломия уже знает, как поступит. Она крепко обнимает девчат и впервые за долгое время улыбается им. Докия и Прокоп читают молитву, стучат ложками по полупустым тарелкам с кашей на дне.
Соломия укладывает девочек, целует и долго смотрит на родные лица — золотистые завитки на висках, длинные светлые ресницы, румянец во всю щеку. Когда-то она верила, что красота пересилит злость, перетянет коромысло. Пусть у них всё будет хорошо. Пусть их красота окажется сильнее. Она нехотя выходит из хаты, возится в сарайчике и погребе — наводит порядки. Но сколько не переставляй кадки с кувшинами, это их не наполнит.
Ночь накрывает село мягким рядном, тихо шелестит яблоня, сладко пахнет розовый куст. В такую ночь сбежать бы в гай и любиться, слушать жаркий шёпот, смотреть на зiрки[23]. Но Соломия забыла, как любить мужчин. Она сидит на лавке под хатой и ждёт. На тонкий месяц набегают облака, он окрашивается кроваво-красным. И Соломия решает — пора. Она расправляет юбку и тихо, чтобы не скрипела, приоткрывает калитку. Оглядывается. Ей чудится — хотя в темени ничего и не разглядишь — что кто-то приподнимает феранку. Соломия замирает на месте. Но нет, в хате тишина.
До колхозного поля она доходит быстро. Слишком быстро. Оглядывается — надзирателей, если они и есть, не видно. Может, разморило после зноя, вот и пьют холодное молоко от ворованных коров в хате сельского головы. А, может, и прячутся. Нет, пьют молоко, уговаривает себя Соломия и, пригибаясь, подходит к полю. На убранном участке лежат колоски — их тоже запрещают подбирать. Лучше пусть сгниют или птицы склюют, так считают надзиратели из столицы. Но колоски она собирать не станет. Всё равно покарают одинаково.
Стараясь не спугнуть воронье, Соломия пробирается к копнам. Она специально уложила снопы так, чтобы можно было легко вытащить один из копны, и чтобы пропажа не бросалась в глаза. Соломия быстро находит копну, вытягивает сноп, прячет под широкую юбку, закрепляет на поясе. И так же, пригибаясь, бежит на дорогу. Сердце бьётся как застрявшая в колосках перепёлочка из песни. Она почти доходит до дома. Оглядывается. Никого. Неужели получилось?!
Соломия спускается к ручью, гладит воду, благодарит. Её земля — это её земля. Никто у неё не отберёт хлеб!
Сзади раздаются шаги. Соломия оборачивается не сразу. А когда поднимается, понимает, что бежать поздно.
К ней по тропке идёт надзиратель. Красивый хлопец — Соломия отстранённо его рассматривает. Красивый, только глаза злые. Он смотрит на неё с ухмылкой, она не отводит глаз. Оба всё поняли. Он знает, что она воровка. А она знает, что её ждёт наказание. Хорошо хоть — не донесла сноп до дома, тогда бы и хату не пожалели.
Книга написана по мотивам реальной психологической практики. Она содержит сказочные истории, которые помогали моим клиентам, а иногда и мне самой преодолевать кризисные ситуации в жизни. Каждая из сказок "приправлена" комментариями. Но не для того, чтобы "зацементировать" смысл сказанного, напротив — я дерзко надеюсь, что читатель, пусть даже не согласившись со мной, захочет сам найти ответы на многочисленные вопросы, которые я так люблю задавать:)
Совершенно обычные, страдающие от одиночества подростки… Совершенно обычные волшебные миры, которым, конечно же, грозит ужасная опасность… И естественно, для спасения нет готового рецепта(иначе, чем бы я заполнила 500 килобайт текста?:)) Но зато есть живые люди, которым свойственно влюбляться, ненавидеть, страдать, прощать… Как они могут помочь окружающему миру? Честно сказать — никак. Пока не спасут свой собственный мир. Истерзанный, позабытый ради высокой идеи.
«На крыши домов наползали сумерки, и оба понимали: скоро пойдут, горемычные. Обычно дело обстояло так: дверь магазина открывалась, и на пороге появлялся человек, которого сразу становилось жаль…».
Фрэнклин Шоу попал в автомобильную аварию и очнулся на больничной койке, не в состоянии вспомнить ни пережитую катастрофу, ни людей вокруг себя, ни детали собственной биографии. Но постепенно память возвращается и все, казалось бы, встает на свои места: он работает в семейной юридической компании, вот его жена, братья, коллеги… Но Фрэнка не покидает ощущение: что — то в его жизни пошло не так. Причем еще до происшествия на дороге. Когда память восстанавливается полностью, он оказывается перед выбором — продолжать жить, как живется, или попробовать все изменить.
Эта книга о тех, чью профессию можно отнести к числу древнейших. Хранители огня, воды и священных рощ, дворцовые стражники, часовые и сторожа — все эти фигуры присутствуют на дороге Истории. У охранников всех времен общее одно — они всегда лишь только спутники, их место — быть рядом, их роль — хранить, оберегать и защищать нечто более существенное, значительное и ценное, чем они сами. Охранники не тут и не там… Они между двух миров — между властью и народом, рядом с властью, но только у ее дверей, а дальше путь заказан.
Тайна Пермского треугольника притягивает к себе разных людей: искателей приключений, любителей всего таинственного и непознанного и просто энтузиастов. Два москвича Семён и Алексей едут в аномальную зону, где их ожидают встречи с необычным и интересными людьми. А может быть, им суждено разгадать тайну аномалии. Содержит нецензурную брань.
Шлёпик всегда был верным псом. Когда его товарищ-человек, майор Торкильдсен, умирает, Шлёпик и фру Торкильдсен остаются одни. Шлёпик оплакивает майора, утешаясь горами вкуснятины, а фру Торкильдсен – мегалитрами «драконовой воды». Прежде они относились друг к дружке с сомнением, но теперь быстро находят общий язык. И общую тему. Таковой неожиданно оказывается экспедиция Руаля Амундсена на Южный полюс, во главе которой, разумеется, стояли вовсе не люди, а отважные собаки, люди лишь присвоили себе их победу.
Новелла, написанная Алексеем Сальниковым специально для журнала «Искусство кино». Опубликована в выпуске № 11/12 2018 г.
Саманта – студентка претенциозного Университета Уоррена. Она предпочитает свое темное воображение обществу большинства людей и презирает однокурсниц – богатых и невыносимо кукольных девушек, называющих друг друга Зайками. Все меняется, когда она получает от них приглашение на вечеринку и необъяснимым образом не может отказаться. Саманта все глубже погружается в сладкий и зловещий мир Заек, и вот уже их тайны – ее тайны. «Зайка» – завораживающий и дерзкий роман о неравенстве и одиночестве, дружбе и желании, фантастической и ужасной силе воображения, о самой природе творчества.