Хлеб могильщиков - [4]

– Но которые вы сможете приобрести. Конечно, речь не идет о том, чтобы вы организовывали похороны, но наше ремесло включает в себя и другие стороны, которые меня утомляют. Наша работа, видите ли, начинается с каталога... А вы, месье Деланж, боитесь мертвых?

Я прокрутил в голове всех своих умерших знакомых.

– Страх – это не то слово. Я... Они у меня вызывают робость.

– От этой робости легко избавиться, поверьте мне. Вначале и я был, как вы... А потом привык.

Кастэн пожал плечами.

– Я знаю, профаны городят всякое о нашей профессии. Им трудно представить, что это нормальная работа. Однако я могу вас уверить, что хлеб могильщиков имеет тот же вкус, что и хлеб людей других профессий.

В это время в магазине зазвонил телефон, и он вышел. Оставшись наедине с женщиной, я вытащил из кармана фотографию и незаметно протянул ей.

– Возьмите.

Она сунула ее за вырез блузки и прошептала:

– Спасибо.

Некоторое время мы смотрели друг на друга, Жермена была из тех женщин, которых хочется видеть немного несчастными, чтобы иметь возможность их утешить.

Раздался щелчок, извещавший о конце телефонного разговора.

– Оставайтесь, – выдохнула она.

Произнесла ли она на самом деле это слово, я не знаю. Теперь я спрашиваю себя, а не почудилось ли мне?

Кастэн вернулся с удовлетворенным видом.

– Звонили по поводу клиента, – ликующе сказал он. – Безработица нам не угрожает. Конечно, пенициллин и сульфамиды у нас кое-что отнимают, но... Что вы решили?

Я чувствовал на себе взгляд его жены, не осмеливаясь посмотреть на нее.

– Можно попробовать, – вздохнул я.

2

Конечно, златые горы он не предлагал: двадцать тысяч франков в месяц, обед в полдень и небольшой процент с дел.

Кастэн уверял меня, что таким образом я смогу улучшить свое положение. С учетом обедов это давало заработок около пятидесяти тысяч франков.

Могильщик сказал, что с таким доходом в их городке я буду жить как принц. Он знает небольшой отель, где я смогу устроиться за сносную плату. Короче, он нахваливал мою новую жизнь тем больше, чем больше я сомневался.

– И потом, – заключил он, – в конце концов, если дело не пойдет, мы всегда сможем расстаться, не так ли?

Я согласился.

– Хорошо, вы едете в Париж за вашим чемоданом и возвращаетесь?

Я подумал, что если опять окажусь в столице, то никогда больше не выберусь оттуда, чтобы схоронить себя в этой дыре, точнее, чтобы хоронить других.

– Не беда, у меня есть товарищ, который сможет выслать мои вещи. Если вы позволите, я ему позвоню.

– Звоните сейчас же.

Кастэн был мил. Его жена поставила еще один прибор, пока мы ждали звонка. От вкусного запаха мяса меня аж мутило: я ел от случая к случаю, и настоящая еда искушала меня.

Меня соединили с Фаржо, и в двух словах я объяснил ему, что нашел подходящее дельце.

– В какой области? – встревожился он.

– Похоронное дело.

– Нет, серьезно...

– Серьезно. Я буду продавать гробы, старина. Ты даже не знаешь, как это здорово.

Разговаривая, я разглядывал "образцы", развешанные по стенам этого зловещего магазина. Он мне пообещал, что перешлет в этот же день мой чемодан.

Застолье было сердечным. Кастэн явно разволновался из-за моего присутствия.

– Кстати, вы умеете водить машину?

– Да, а что?

– Я подумываю о фургоне. Конечно, для самих похорон у меня кое-что есть, но не постоянно. Кроме того, возможны и другие перевозки: забрать из морга, перевезти...

Жермена Кастэн взглядом подбадривала меня. Она понимала, насколько этот разговор мне кажется варварским, и старалась смягчить его, как могла. А могла она многое... Я думаю, женщина поняла, что я согласился только из-за нее. В определенном смысле это и облегчало наши отношения, и чертовски усложняло их!

Я стремился остаться наедине с ней, чтобы поговорить. Эта странная пара скрывала какую-то тайну...

Но желанный разговор в этот день не состоялся. После обеда Кастэн потащил меня в привокзальную гостиницу, где, ссылаясь на свою дружбу с управляющим, он добился комнаты с видом на улицу за непомерную, на мой взгляд, цену.

Затем мы пошли к клиентам, звонившим утром. Это были по здешним меркам богатые люди, у них была лесопилка. Утром скончался их дед. Прежде чем переступить порог, мой "патрон" преподал мне курс практической психологии.

– Видите, Деланж, – сказал он мне, – здесь не на что рассчитывать. Увидите, это будет предпоследний класс и нищенский гроб.

– Почему вы так думаете?

– Потому что речь идет о дедушке. Вот уже десять лет, как они кормили его с ложечки и трижды в день меняли постельное белье. Если бы они могли, то выбросили бы покойника на помойку.

Он крутанул древнюю бронзовую вертушку звонка, и старая сморщенная служанка открыла нам дверь, фальшиво хныча. Она отвела нас в комнату умершего, где семья показывала покойника соседям и в двадцатый раз рассказывала о его смерти.

Сын усопшего, здоровый краснорожий детина с белыми волосами, увлек нас в столовую, он выставил три стакана на стол и вытащил старую бутылку бургундского. Пока хозяин дома искал штопор, Кастэн шепнул мне:

– Эти мерзавцы меня убивают своей выпивкой. И отказаться невозможно, это их раздражает.

– Перейдем к жестокой необходимости, – протяжно завел он.