Уверенными шагами подошла Таня к длиннющей птицефабрике, но у дверей остановилась. Остановил её огромный восклицательный знак. Он краснел почти во всю дверь. И точка под ним была величиною с футбольный мяч!.. Если нарисован восклицательный знак, нужно соблюдать осторожность. Но что такого может быть за этой дверью? Там ведь просто куры…
Рядом с огромным знаком было написано что-то большими печатными буквами. Таня медленно прочитала: «Соблюдай тишину. Посторонним вход воспрещён». Надпись Таню очень удивила. Тишину надо соблюдать в больнице, в детском саду во время мёртвого часа, ещё в некоторых других строгих местах. Но в деревне нигде не надо было её соблюдать: разговаривай, кричи, пой сколько хочешь… А тут ещё и приказ про посторонних. Таня ходила и в кузницу, и в мастерские, и на конюшню. Даже в правлении ей никто не говорил, что она посторонняя.
Таня в нерешительности постояла у двери, ещё раз прочитала надпись, ещё раз осмотрела в самые глаза горящий восклицательный знак. Наверное, она так бы и не вошла, но её стало разбирать любопытство. И тогда она подумала: «Какая же я посторонняя, если у меня записка?»
Двумя руками она потянула к себе тяжёлую дверь и вошла внутрь. Она увидела длинные ряды клеток, загороженных редкой проволочной сеткой. Клетки стояли друг на друге в три этажа и тянулись вдаль до самого конца птицефабрики. Изо всех этих клеток торчали куриные головы. Они всё время двигались вверх-вниз, вверх-вниз: куры, не переставая, клевали и клевали из узкой кормушки, шедшей вдоль каждого этажа. Куры клевали торопливо, жадно, как будто у них сейчас отнимут… И кругом перестук, кудахтанье, квохт — сами куры, видно, не читали той надписи и не соблюдали тишины вовсе! То ли они переругивались друг с другом, то ли разговаривали так — не поймёшь.
Из людей никого кругом видно не было. Как же быть? Таня решила найти хоть кого-нибудь. Она сделала один только шаг и споткнулась — брякнуло стоявшее не у места ведро. Тотчас по рядам клеток ветром пронеслась тишина: кудахтанье и квохт прекратились, головы перестали клевать и все повернулись к Тане, одинаково свесив набок пунцовые гребешки. Сотни круглых испуганных глаз, не мигая, смотрели на Таню… Становилось страшновато…
Неизвестно, что бы случилось дальше, но вдруг из-за клеток вышла молодая женщина. Она строго посмотрела на Таню и спросила шёпотом:
— Что тебе здесь?
— Мне… — нечаянно громко сказала Таня.
Женщина сейчас же приложила палец к губам.
— Мне, — прошептала Таня, — нужна заведующая Анна Павловна… Вот записка от председателя… — Таня вынула из варежки записку.
— Во-он туда иди, — показала женщина в коридор между клетками, — только не шуми, не бегай!
Куры к тому времени успокоились, опять начали клевать и шуметь, словно Тани здесь и не было. У них было полно работы — целые кормушки еды.
Таня медленно пошла вдоль клеток, опасливо поглядывая по сторонам. Не то чтоб она кур боялась, но очень уж их было много!.. И так они усердно молотили, что зёрна брызгами разлетались в стороны, прыгали Тане под ноги.
Скоро Таня освоилась среди кур, и ей стало интересно. Она заглянула в одну из клеток… Вот так дела! Там, оказывается, пол был не пол, а железная решётка. Куры ходили по ней, загибая длинные острые пальцы вокруг прутьев.
— А зачем такой пол? — спросила Таня.
— Чтоб весь сор, куриный помёт вниз проваливались, на поддоны — так нам убираться-то проще! — ответила строгая женщина. — И в клетках всегда чисто.
Она вынула из-под клетки поддон — железный лист, похожий на противень, на каких в духовках пекут пироги, — стряхнула в ящик на колёсиках сор, ещё помела поддон веничком и сунула его на место.
— Ну что? Ловко?
— Ловко! — согласилась Таня.
— А это видела?
Под желобком-кормушкой тянулся ещё один жёлоб — пустой… Нет, не пустой! По всей огромной длине его — близко, подальше и совсем далеко — редкими пятнами белели яйца!
— Видишь в клетке гнездо? — спросила женщина.
Да, Таня видела в глубине клетки небольшой деревянный ящичек.
— Куры яйца несут только в гнезде — так уж они приучены. А в гнезде отверстие, дырка. Вот яйца и скатываются в сборник.
Таня увидела, что к этому сборнику, к главному жёлобу для яиц, сбегаются маленькие желобки из-под клеток — как ручейки в реку…
— Ну теперь иди! — опять строго сказала женщина. — Не надо им мешать.
Таня снова зашагала между трёхэтажными куриными домами. Куры всё так же колотили в кормушку носами, гребни их упруго подскакивали. Некоторые куры неподвижно и серьёзно сидели в гнёздах. Но кудахтали и кричали они так, будто на пожар созывали! Это они собирались снести яйцо. Тане очень хотелось увидеть, как хоть одно яичко скатится в главный сборник. Но этого она так и не увидела, потому что куриная улица уже кончилась. А перед Таней опять была дверь…
И опять кругом никого! Ну что было делать? Таня открыла эту вторую дверь, хоть на ней тоже было написано какое-то длинное слово — может, и «воспрещается». Вошла, увидела женщину в белом халате и догадалась, какое там было слово: «Заведующая»!
— Здравствуйте! — сказала Таня. — Вы заведующая Анна Павловна?
— Да, я. Здравствуй, — ответила женщина неожиданно громко. Таня даже вздрогнула. Заведующая улыбнулась. — Здесь можно. Куры не слышат.
