Хлеб Гиганта - [77]

В дни посещений в госпиталь приходили патриотически настроенные пожилые дамы. Они присаживались у постели больных и изо всех сил старались взбодрить «наших храбрых солдат».

Но в основном это были разговоры типа:

— Думаю, вам поскорее хочется вернуться обратно на фронт?

— Да, мэм.

При этом дамы явно чувствовали себя ангелами, спустившимися на землю.

Время от времени в госпитале устраивались концерты. Некоторые удавалось хорошо подготовить, они проходили успешно. Другие... Их организовывала Филлис Дикон, работавшая в соседней с Нелл палате. Она просто объявляла;

— Каждый, кто считает, что умеет петь, но у кого не было шанса попробовать, может сделать это сегодня!

Еще приходили священники. Никогда раньше Нелл не доводилось видеть столько священников. Иные действительно приносили пользу. Они были добры, относились к раненым с пониманием и сочувствием, умели найти нужные слова и без надобности не говорили о религии. Но встречалось и множество других.

— Сестричка!

Нелл остановилась в проходе между кроватями, которые судорожно перестилала после замечания старшей сестры: «У вас кровати застелены неровно. Кровать номер семь топорщится, это бросается в глаза».

— Я слушаю.

— Сестричка, помыла бы ты меня сейчас!

Нелл удивилась необычной просьбе.

— Но ведь нет еще даже половины седьмого.

— Это из-за падре. Он должен прийти укреплять мою веру. Он уже вот-вот появится.

Нелл стало жаль солдата. Когда его преподобие каноник Эдгертон вошел в палату, он обнаружил своего новообращенного закрытым ширмой, возле которой стояли тазы с водой.

— Спасибо, сестричка, — прохрипел больной. — Ведь это не по-христиански — приставать со своими разговорами к человеку, который не может подняться и уйти.

Мыть, мыть... Все время приходилось кого-нибудь или что-нибудь мыть. Мыть больных, мыть полы в отделении, а если все было вымыто, то в любое время дня и ночи ждали горы макинтошей, которые надо было вычистить.

И вечный порядок.

— Сестра, ваши кровати! У номера девять спадает покрывало! Номер два сбил простыни! Что подумает доктор?

Доктор — доктор — доктор... Утром, днем и вечером — доктор! Доктор был Богом. Для младшей медсестры заговорить с доктором значило совершить святотатство и навлечь на себя гром и молнии со стороны старшей медсестры. Некоторые девушки наивно обижались. Многие из них были сами родом из Уилтсбери и лично знали врачей — знали их как обыкновенных людей. Они радостно здоровались с ними по утрам, но вскоре вспоминали, что ведут себя как выскочки, пытаясь «быть у всех на виду». Так, Мэри Карднер повела себя как выскочка, когда подала доктору ножницы, которые всегда держала при себе. Сестра потом долго объясняла ей, какое преступление она совершила, и закончила свою обвинительную речь словами:

— Вы, конечно, должны были отдать ножницы, но не так! Видя, что у вас есть то, что нужно доктору, вам следовало шепотом сказать мне: «Сестра, вам нужно вот это?» А я бы уже забрала ножницы и передала их сама Против этого никто бы не возражал.

От слова «доктор» можно было устать. Все, что говорила сестра, сопровождалось этим словом, даже когда она разговаривала с ним самим.

— Да, доктор.

— Сегодня утром — сто два, доктор.

— Не думаю, доктор.

— Простите, доктор? Я не совсем вас поняла.

— Сестра, передайте полотенце для доктора.

И нужно было стоять рядом и держать полотенце наготове, торжественно замерев. А когда доктор вытирал свои священные руки и бросал полотенце на пол, следовало тихонько подобрать его и незаметно унести.

Полить воду доктору на руки, подать доктору мыло и наконец получить команду:

— Сестра, откройте доктору дверь.

— Больше всего я боюсь, что потом мы не сможем отвыкнуть от этого, — возмущалась Филлис Дикон. — Я никогда больше не смогу относиться к врачам так, как прежде. Даже самому захудалому докторишке, который придет к нам обедать, я буду стараться услужить и кинусь открывать перед ним дверь. Я знаю, что так оно и будет!

В госпитале царила атмосфера товарищества. Классовые различия остались в прошлом. Дочь священника, дочь мясника, миссис Манфред, жена помощника драпировщика, и Филлис Дикон, дочь барона, — все они называли друг друга просто по фамилиям и одинаково интересовались «что будет на ужин и хватит ли на всех». Естественно, не обходилось без происшествий. Хохотушка Глэдис Поттс была поймана на том, что не раз пробиралась в столовую раньше других и успевала стащить лишний кусок хлеба с маслом, а то и лишнюю порцию риса

— Знаете, — говорила Филлис Дикон, — я теперь хорошо понимаю слуг. Мы привыкли говорить о том, что они думают только о еде, а теперь и с нами происходит то же самое. Только этим и живешь. Вчера вечером я чуть не заплакала, когда мне не хватило яичницы!

— Они не должны готовить яичницу, — возмутилась Мэри Карднер. — Яйца нужно варить, чтобы каждое было видно, а отличницы некоторые бессовестные всегда могут отхватить больше, чем положено, — и она многозначительно посмотрела на Глэдис Поттс, которая нервно засмеялась и удалилась из комнаты.

— Эта девушка — бездельница, — сказала Филлис Дикон. — Она вечно что-то придумывает, когда надо мыть больных. И подлизывается к сестрам. С Вестхевен, правда, это не проходит. Вестхевен справедливая. А вот малышке Карр она пудрила мозга до тех пор, пока не получила всю самую легкую работу.