Хлеб Гиганта - [18]

Плач Миры стал тише. Теперь она видела себя в роли всепрощающего ангела

— Я и так делаю все, что в моих силах, — всхлипнула она. — Весь дом на мне, и никто не обвинит меня в том, что я плохая мать.

— Ты прекрасная мать, — заверил дядя Сидней. — И у тебя замечательный сын. Я мечтаю, чтобы у нас с Кэрри тоже родился мальчик. Четыре девочки — это уж слишком! В следующий раз желаю тебе большей удачи, старушка! — так я ей обычно говорю. Так что сейчас мы оба уверены, что будет мальчик.

Мира была ошеломлена.

— А я и не знала Когда?

— В июне.

— И как Кэрри?

— Немного мучается с ногами — отекают, сама знаешь. Но и носить ей приходится преизрядную тяжесть. А вот как раз и наш проказник! Что, мой мальчик, ты давно уже здесь?

— Давно, — ответил Вернон, — я уже был здесь, когда вы вошли.

— Ты такой тихоня, — сказал дядя с сожалением, — совсем не такой, как твои сестры. Порой они поднимают такой гвалт, что у меня уши закладывает. А что это у тебя в руках?

— Паровоз, — сказал Вернон.

— Да нет! Это молоковоз!

Вернон молчал.

— Ну же, — подзадоривал дядя Сидней, — скажи, разве это не молоковоз?

— Нет, — тихо сказал Вернон, — это паровоз.

— Ерунда, это молоковоз. Что, забавно? Ты говоришь — паровоз, а я — молоковоз. Кто же из нас прав, а?

Вернон знал, кто прав. Ему не хотелось отвечать.

— Что за мрачный ребенок, — обратился дядя Сидней к сестре, — никаких шуток не понимает. Знаешь, мой мальчик, придется тебе привыкать к тому, что в школе тебя будут дразнить.

— Почему? — удивился Вернон. Он не понимал, какое это имеет отношение к шуткам дяди Сиднея.

— В жизни может преуспеть только тот, кто умеет смеяться, когда его дразнят, — сказал дядя Сидней и, движимый подсознательными ассоциациями, забренчал мелочью в кармане брюк.

Вернон задумчиво смотрел на него.

— О чем задумался?

— Ни о чем.

— Дорогой, иди поиграй на террасе, — подала голос Мира.

Вернон послушно вышел из комнаты.

— Интересно, что мальчонка понял из нашего разговора?

— Полагаю, ничего. Он еще слишком маленький.

— Хм, не уверен, — протянул дядя Сидней. — Некоторые дети очень наблюдательны — моя Этель, например. И такая хитрюга!

— Не думаю, что Вернон наблюдателен. По-моему, он вообще ничего не замечает, — Мира вздохнула — И слава Богу!

2

— Мама, а что будет в июне? — спросил Вернон позже.

— В июне, милый?

— Да, вы еще с дядей Сиднеем говорили об этом.

— Ах, это, — Мира мгновенно встревожилась, — видишь ли, это пока секрет...

— И? — Вернон весь подался вперед.

— Дядя Сидней и тетя Кэрри надеются, что в июне у них появится маленький мальчик. У тебя будет двоюродный братик.

— А, — Вернон почувствовал разочарование. — И это все?

Он подождал.

— А почему у тети Кэрри отекают ноги?

— Ну, она.., видишь ли, она.., просто устает в последнее время.

Мира боялась, что он еще о чем-нибудь спросит. Она судорожно стала вспоминать, что они с Сиднеем говорили на самом деле.

— Мама?

— Да, дорогой.

— А дяде Сиднею и тете Кэрри нужен этот мальчик?

— Конечно нужен.

— Тогда почему надо ждать до июня? Почему нельзя получить его прямо сейчас?

— Потому что на все воля Божия, Вернон, и Богу угодно, чтобы они получили его в июне.

— Слишком долго ждать, — рассудил Вернон. — Вот я бы на месте Бога сразу давал людям то, о чем они просят.

— Это богохульство, милый, — мягко сказала Мира.

Вернон замолчал. Странно. Он не знал, что значит богохульство, но ему казалось, что это же слово произносила кухарка, рассказывая про своего брата. Она говорила, что он самый бого-какой-то человек и капли в рот не берет. Но она имела в виду вроде бы достойное поведение, а мама как раз наоборот.

В этот вечер Вернон к обычной своей молитве «Благослови, Господи, маму и папу и помоги мне быть послушным, аминь» добавил еще одну просьбу.

— Дорогой Бог, — сказал он, — пошли мне щеночка в июне! Или в июле, если Ты очень занят.

— Почему в июне? — поинтересовалась мисс Робинсон. — Ты и вправду забавный! Я думала, ты хочешь щенка прямо сейчас.

— Это было бы богохульством, — сказал Вернон и посмотрел на нее укоризненно.

3

И вдруг все вокруг стало так захватывающе интересно! Началась война — в Южной Африке, — и отец отправлялся воевать.

Все вокруг были возбуждены и встревожены. Впервые Вернон услышал о так называемых бурах, с которыми его отцу предстояло драться.

Вальтер Дейер приехал домой на несколько дней. Он выглядел помолодевшим, оживленным и бодрым. Их отношения с Мирой казались нормальными — никаких сцен и скандалов.

Раз-другой Вернону показалось, что отца передернуло от маминых слов. Однажды Вальтер даже не выдержал и сказал:

— Мира, ради бога, прекрати разговоры о храбрых воинах, отдающих жизнь за Отечество. Это становится невыносимо.

Но мама не рассердилась, а кротко ответила:

— Я понимаю, что тебе это не нравится, но это — правда.

Накануне отъезда отец предложил Вернону пойти прогуляться вдвоем. Сперва они шли молча, но вскоре Вернон достаточно осмелел для того, чтобы спросить:

— Пап, а ты рад, что идешь на войну?

— Очень рад.

— Это интересно?

— Не то чтобы -«интересно» в твоем понимании. Но в каком-то смысле — да. Это волнует, а кроме того, избавляет от многих проблем.

— Наверное, на войне нет женщин, — глубокомысленно произнес Вернон.