Хлеб - [202]
— Без дозрева, считай, нет тридцати пудов с десятины, вытекло золото. Возьмет такую «кубанку» заграница? — допытывался Бабич и сам отвечал: — Пожухнет колос. А не дай бог дождь? Какому герману нужен такой хлеб?..
И пошел «Колдун» пророчить: при комбайновой уборке погибнет второе богатство — полова и солома. Вначале эти корма просто распыляли по полю. Позже, когда стали копнить, их сжигали: с начала сентября по октябрь полыхала кубанская (донская, терская, ставропольская) степь. Это был огненный многолетний смерч, расправившийся с элементарной культурой земледелия, накопленной казаками к 30-м годам. Помню, как под душераздирающее мычание голодного скота мы снимали с хат, сараев столетней давности солому и ею кормили животных…
Не предполагали тогда, в 1929 году, что не мы, а Василий Меркулович мыслит системно. Он думал о том, как выращивать хлеб и для себя (казаков), и для рабочих, чтобы с голодухи не пухли… В 1928 году в станице было: овец — 150 тысяч, быков и лошадей — 80 тысяч; в 1980 году овец — около 15 тысяч, лошадей около 400, быков нет, коров — около тысячи, но вечная кормовая проблема: эти оставшиеся слезы нечем прокормить!..
Случилось так, что я побывал во многих странах. И нигде не пришлось видеть той агротехники, которую я пропагандировал в своей наивности, называясь Сашком Комбайном…
Сердцевина ошибок — обвинение работников земли в консерватизме. Дорогой автор, мне, человеку, покидающему сей мир, хотелось бы увидеть, почувствовать то, что называется демократизмом, увидеть, как исчезают в деревне признаки феодализма (право командовать единолично)… Нас, пожилых, радует, что нынче появляется много такого, когда можно сказать: вперед, к Ленину!»
Вот какое письмо из города Рубежного, от бывшего комсомольца А. Е. Иванова… Оно живо напомнило «Рассказ» М. Горького, напечатанный осенью 1929 года в «Известиях». Тот же совхоз «Гигант», та же показательная уборка комбайном, те же комсомольцы, гордые оседланной техникой, — и тот же «полудикий степняк», который «пришел посмотреть, как собирают хлеб машинами пришлые люди». Полудикость крестьянина, тупость чувств, невежество, звериное недоверие к новому — все это общие места литературы 30-х годов, они объединяют и классика, и станичного оратора восемнадцати лет от роду. Системность взгляда, умение вместить весь круг жизни, а равно и чисто российский экспортный подход к земледелию (неотлучная мысль, сгодится ли «герману» такой хлеб или нет), будут поняты и оценены Сашком Комбайном пятьдесят пять лет спустя.
Очерк мой критиковали. Говорю не о торопливой, испуганной критике, где в ход шли не аргументы, а ярлыки, где разбор дел «Ростсельмаша» именовали срывом Продовольственной программы, а продразверсточные приемы заготовок выдавались за оскорбление хлеба, который, понятное дело, всему голова.…Такая энергия не в счет — с нею пословичный персонаж издревле гасит горящую свою шапку. Речь о критике истинной, деловой.
Научный сотрудник Н. И. Лившин из Москвы не согласился, что можно в сельской механизации без посредника, без какой бы то ни было Сельхозтехники вообще. «Приводимые Вами аргументы (за работу «без посредника», — Ю. Ч.) часто поверхностны, а иногда просто ошибочны и некорректны». Кандидат технических наук киевлянин С. Л. Авербух упрекал в том, что не охвачены целые секторы механизации, не прослежен в действии «основной принцип: машина может дорожать, лишь бы дешевела единица сделанной ею работы». Протестует он и против разорительной гигантомании:
«Масса трактора К-701 — 12,5 тонн, плуг к нему — две тонны, лущильник — 5,5 тонны. Белорусский МТЗ-82 весит 3,37 тонны, его плуг — 0,5 тонны, лущильник — 1,2. Такое же соотношение между массой сеялок, культиваторов. Точность сева и обработки — одно из важнейших условий получения высоких урожаев. Чем шире захват обрабатывающих орудий, тем больше вероятность отклонения от установленных параметров. Для поддержания точности обработки в допустимых нормах конструкторы вынуждены придавать несущим деталям все увеличивающуюся жесткость, т. е. увеличивать их вес. Получается паровоз на пашне. Огромные прицепные машины не транспортабельны. Но главное — в таких машинах больше деталей, следовательно — большая возможность отказа. Убытки от простоя относятся к полезной выработке, как пять к одному, если не больше. При поломке агрегата для снятия и замены некоторых деталей требуется подъемный кран. Все это не значит, что я против широкозахватной техники. Но наша действительность до этого еще не созрела. А на Украине в каждом административном районе уже по 15–25 тракторов К-701. Большинство из них не имеет шлейфа машин, используются как транспортное средство. Что значит поехать на тяжелом тракторе домой на обед?! Не заглушить его на время обеда?! В общем, польза от этих тракторов весьма сомнительная. Подчеркну: в наших условиях распределения и эксплуатации»…
Но нечего кривить душой: серьезней дискуссии «Комбайн косит и молотит…» не вызвал — и вызвать не мог. Опровержений не было не потому, что автор такой уж спец и дока (в механизаторы он не рвется, по диплому — филолог), а потому, что про это десятилетиями писали люди всякие, от тракториста до академика. Дискуссия же… а что, собственно, обсуждать? Трактовать еще можно — стрижено или кошено, а уж что на корню не стоит — и самые некраснеющие признавали.
1990 год. Из газеты: необходимо «…представить на всенародное обсуждение не отдельные элементы и детали, а весь проект нового общества в целом, своего рода конечную модель преобразований. Должна же быть одна, объединяющая всех идея, осознанная всеми цель, общенациональная программа». – Эти темы обсуждает автор в своем философском трактате «Куда идти Цивилизации».
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?
Украинский национализм имеет достаточно продолжительную историю, начавшуюся задолго до распада СССР и, тем более, задолго до Евромайдана. Однако именно после националистического переворота в Киеве, когда крайне правые украинские националисты пришли к власти и развязали войну против собственного народа, фашистская сущность этих сил проявилась во всей полноте. Нашим современникам, уже подзабывшим историю украинских пособников гитлеровской Германии, сжигавших Хатынь и заваливших трупами женщин и детей многочисленные «бабьи яры», напомнили о ней добровольческие батальоны украинских фашистов.
Память о преступлениях, в которых виноваты не внешние силы, а твое собственное государство, вовсе не случайно принято именовать «трудным прошлым». Признавать собственную ответственность, не перекладывая ее на внешних или внутренних врагов, время и обстоятельства, — невероятно трудно и психологически, и политически, и юридически. Только на первый взгляд кажется, что примеров такого добровольного переосмысления много, а Россия — единственная в своем роде страна, которая никак не может справиться со своим прошлым.
В центре эстонского курортного города Пярну на гранитном постаменте установлен бронзовый барельеф с изображением солдата в форме эстонского легиона СС с автоматом, ствол которого направлен на восток. На постаменте надпись: «Всем эстонским воинам, павшим во 2-й Освободительной войне за Родину и свободную Европу в 1940–1945 годах». Это памятник эстонцам, воевавшим во Второй мировой войне на стороне нацистской Германии.
Правда всегда была, есть и будет первой жертвой любой войны. С момента начала военного конфликта на Донбассе западные масс-медиа начали выстраивать вокруг образа ополченцев самопровозглашенных республик галерею ложных обвинений. Жертвой информационной атаки закономерно стала и Россия. Для того, чтобы тени легли под нужным углом, потребовалось не просто притушить свет истины. Были необходимы удобный повод и жертвы, чья гибель вызвала бы резкий всплеск антироссийской истерии на Западе. Таким поводом стала гибель малайзийского Боинга в небе над Украиной.