Хлеб - [204]

Спрашивать надо тогда, когда не поздно дать по рукам.

Впрочем, вернемся в аграрные рамки… «Комплекс», т. е. большая бетонная ферма с механизацией не только доения, а всей коровьей жизни, десять лет назад был провозглашен «магистральной дорогой» сельского хозяйства. Кроме чудовищного удорожания молока (место для одной коровы обходится в цену однокомнатной квартиры с удобствами!) «комплексы» привели к сокращению коровьего века до трех отелов. Поскольку это животное до шести лактаций прибавляет надой, на промышленных фермах коровы в массе не доживают до биологической зрелости. Появились, известное дело, энтузиасты и теоретики «обновления поголовья»; в чертовой кофемолке исчезают что ни год миллионы буренок! Экономика этого безумия? Фуражная корова — возьмем для круглого счета — это тысяча рублей. Если под нож идет не треть, а пускай только четверть поголовья, и то от тридцати миллионов коров в общественном секторе это составит семь с половиной миллионов забитых «голов» ежегодно — семь с половиной миллиардов рублей основных средств, не успевших себя окупить и похищенных на «магистральной дороге»! А с кого прикажете спрашивать за этакое диво технологии? Родилось умиротворяющее словцо: «данность». Так вот, коровий век не в пятнадцать отелов, а в противоестественных три, есть данность эпохи комплексов, а данности на то и создают, чтоб с ними считаться.

Свою главную мысль в экономической дискуссии — что технику делает гуманной гласность, общественный контроль, иначе она легко превращается в самоцель, становится социально опасной — Сергей Павлович Залыгин прилагал, понятно, к проблеме переброски. Но и право на этот контроль, стоящее, считает писатель, прямым образом на завоеваниях Октябрьской революции, и отсутствие какого-нибудь злого умысла, ибо все дело в монополии на истину, в вечном стремлении бюрократа облагодетельствовать весь род людской (или хотя бы его частицу) — все эти позиции полностью применимы к кормящей разновидности техники: тракторам-комбайнам. Контроль в технике — дело сугубо специальное. Кто его может осуществлять? Обстановка гласности, материально выражающаяся в открытых конкурсах, независимости судейства, в общедоступности соревнования за прогресс.

Наше отставание в сельской технике, в агрикультуре вообще, измеряется в баллах отклонения от социальной этики.

Я уже методически ездил в Кубанский институт испытаний (КНИИТИМ), когда здесь произошло одно полузабытое теперь ЧП. Практически одновременно пришли на испытания два трактора — харьковский Т-150 и волгоградский. Харьков особой новизны не сулил, но Волгоград… Его конструкторы замахнулись на бесступенчатую автоматическую трансмиссию! Вы понимаете, автоматически выбирается режим наиболее экономичной работы. На «кадиллаках», «олдсмобилях», «фордах», т. е. на экстра-автомобилях эта новинка уже стояла, но нигде в мире обыкновенному трактористу такого комфорта еще никто не предлагал. Новинка была столь яркая, что мой приятель Геннадий Любашин диссертацию кандидатскую по ней защитил. Однако он же, Любашин, вскоре получил команду прикрыть испытания «волгоградца» — и выдирал из папок акты, невыгодно освещавшие харьковский тягач. «Не распыляться! Т-150 — политическая машина!» Распылиться не распылились, да и волгоградский вариант полностью не смогли прихлопнуть (чем энергичней закрывали ДТ-175, тем активней работали конструкторы с Волги), а вот что на 13 лет отстали, что пришли с трансмиссией-автоматом в тракторный мир, когда она уже общепринята, опустилась до нормы — факт, и где искать крайнего, если сменился третий министр?

Ничто так успешно не обрывает естественный конкурс, как досрочный венок свыше. Может ли целина забыть историю с «пропашной системой»? У А. И. Бараева уже была почвозащитная техника, была практика паровых севооборотов, когда безвестному Г. А. Наливайко из Барнаула за одно только соблазняющее предложение заменить пары кукурузой было присвоено звание Героя Социалистического Труда. Уже через два года внезапный лавроносец нигде не мог появиться со своей наградой, но вред степному земледелию причинен был такой, что пятилетия пришлось расхлебывать.

Но вот крупнейшая и радостная победа гласности до того, публицистики «предфактумной», общественного научного анализа со спором сторон на равных — переброска северных и сибирских рек правительством признана нецелесообразной, работы решено свернуть, точка! Думается, победа общественного мнения сохранится в истории как пример отвержения монополии на истину, взятия публицистикой на себя научного анализа (Залыгин — ученый-мелиоратор, но Распутин, Белов, Бондарев овладевали, так сказать, квалификацией в процессе драки), пример массовости отпора (недавний российский съезд писателей был полностью «экологическим», всесоюзный — в большой мере) и привлечения массовых средств введения в суть дела. Подумать только! Переброска, еще на подступах поглотившая сотни миллионов, уже в архиве бюрократических затей. Значит, можем!

А что новенького в комбайнах?

II

Первого июля 1984 года мне дали хо-оррошего пенделя, от которого я летел километров десять за реку Кубань, в ту самую полевую бригаду, где последние лет двенадцать после тех или иных пенделей получаю кров, борщ и вечерние дискуссии.