Хлеб богословия - [25]

Если бы во время войны я не был в рясе, не был священником, владыкой, я бы взял оружие и боролся. Кто-то другой пусть пойдет молиться на горе или еще что-то, а я бы так делал. И пусть на Суде Божием буду как последний пустынник и молитвенник. Невозможно это определить. Во время нашего страдания под турками что мы претерпели? Тридцать восстаний в Сербии было, и никогда нам не давали освободиться, и сейчас не дают, и все время навязывают свою волю. Мы не должны воевать, а они могут развязать войну? Американцы могут? Вот сейчас эти господа из Гааги делают все, что велят американцы. Убивают мирных людей, и американцы говорят: «Это нормально».

Это война. Когда возьмешь «Калашников», то первой жертвой этого «Калашникова» будешь ты сам. Ты уже не сможешь остаться нормальным. Надо быть искренним и смотреть правде в глаза: не может быть нормальным человек после этого. Я видел войну, исповедовал людей, которые защищали свой народ! Помните «Три разговора» Соловьева? Читайте их, это лучшее из того, что он написал. Много у него дурачества: «Римская империя и папа», «Вселенская Церковь» и так далее. Но «Три разговора» — лучшее. Почитайте.

Господин Толстой говорил: не противься злу. Он это из-за суеты говорил. Но я не буду здесь теорию излагать. Никому нельзя дать рецепт, вроде того, какой вам выпишет доктор. Но я скажу другую вещь. И этим, в Женеве, говорил. Они спрашивают: «Как это ты говоришь, что сербский народ Божий?» — «Ну да, Божий народ». — «А войну ведет!» А Израиль что сделал? Был Божий народ и воевал. Мой народ Божий.

Да, он грешный, но Бог не имеет другого народа на этой территории, кроме того, который я имею, и это Божий народ. Бог в мир и пришел именно такой народ спасать. Вы знаете, какое лицемерие у этого Фишера из Швейцарии[15]. Они прислали помощь из Швейцарии, 2000 маленьких пакетиков, и следили, кому я буду их раздавать. Я давал всем, и мусульманам, и хорватам, но там их было немного, они ушли!

Как же можно не бороться против зла? Другое дело, что нельзя злом отвечать на зло. Но не бороться против зла — не по-христиански, не по-человечески, я это утверждаю. Вы можете этого не принимать, но я так думаю.

Вот у Соловьева в «Трех разговорах». Офицер побил башибузуков, которые сожгли армянскую деревню. Он говорит: «Я первую ночь уснул со спокойной совестью». Скажем, насилуют девочку, а отец видит это. Если он убьет, я не буду его судить. Пусть Бог судит. Он будет судить.

Патриарх наш Павел говорил, что есть и праведная война. Архангел Михаил поднял войну против дьявола и выбросил его с неба, и хотел и дальше гнать, но Бог сказал ему: «Подожди». Знаете, как было трудно остановиться Архангелу Михаилу. Вот мы говорим, что святые Борис и Глеб были чудом мученичества и терпения. Но не все были, как Борис и Глеб.

Во время войны я не искал смерти, но и не бегал от нее. Кто-то в Белграде сказал, что никто из нас, священников, не был убит. Неправда! Были убиты, и двое — действительно мученически[16].

В общем, не надо поддаваться поспешным оценкам. Сербов ругали, а что сейчас сделали с сербами? Кто может сказать тому или иному народу: «Не защищай себя»? Мы все против войны, но какой войны? Я не защищаю войну, но нельзя ставить вопрос так: не противиться злу. Тогда идите к Толстому. По-человечески я не принимаю Толстого. Если, скажем, в один автобус войдут двое и начнут всех бить, я что, буду говорить: «Дорогие, не противьтесь»? Я бы сразу сказал: «Возьмите и свяжите их!» Я бы так сказал даже как епископ. Почему один должен терроризировать 30 или 50 человек?

— Каково Ваше отношение к коптскому богослову Шенуде?

— Он монофизит. Он написал книгу, в которой ясно сказано, что у Христа одна природа. Ее печатали на греческом языке. Я не согласен с теми, кто называет их дохалкидонитами. Они монофизиты. Без Шенуды они ничего не делают. На всех этих собраниях посылают факс Шенуде, чтобы он одобрил. Он их мозг.

Кстати, Ларше очень хорошо об этом написал. Я перевел на сербский. На ста страницах Ларше дал хороший, серьезный анализ насчет диалога с ними.

В общем, мы не можем соединяться с ними, пока они не принимают Халкидонский Собор. Без этого никакого соединения не будет — будет ложь.

— Владыка, у нас в Церкви происходят нестроения из-за того, что в некоторых странах называется социальными номерами, а у нас индивидуальными номерами налогоплательщика и тому подобным. Мы знаем, что в Греции были подобные проблемы.

— Я разговаривал с греческими специалистами. Никаких тайн в этих номерах нет, и никакого демонизма. Так можно дойти до того что нужно выбросить всю технику, выбросить компьютеры, выбросить все остальное. В Греции вопрос был связан с тем, чтобы в паспортах и карточках была вписана принадлежность к Православию как религии. В Греции Церковь подняла вопрос, чтобы в паспортах писали «православный». Церковь три миллиона подписей собрала, чтобы добиться записи в паспортах о православном вероисповедании, а государство это игнорировало. А ведь это половина населения, имеющего право голоса! Там есть люди, которым заплатили со стороны, чтобы показать, что греки неправославные. Эта история еще не закончилась. Личные номера — это совсем другое.