Хижина в лесу - [3]
— Вставай, парень. Время собираться в школу.
Мальчик привстал.
— А мама?
— Она еще отдыхает.
Все внутри его сжалось. Он покорно встал и последовал за дедом. Старик, не оглядываясь, шел по коридору мимо черно-белых фотографий. Мальчик остановился и бросил взгляд в сторону двери маминой спальни. А потом старик его позвал, и он повиновался.
В кухне, пока они ели, мальчик изучал выражение лица деда. Когда-то этот старик был для него всего лишь ничего не значащей тенью из прошлого. В те времена мальчик жил с мамой в небольшом домике неподалеку от школы. Днем он учил уроки, играл с приятелями, а вечерами, вернувшись домой, ужинал, сидя у мамы на коленях. А теперь дед стал для него реальностью. Лицо у него одутловатое, хотя и похоже немного на мамино, а вот уши посажены низко-низко.
— Какой мама была в детстве?
Дед подался вперед, лицо расплылось в улыбке, и мальчик подумал, что у него уж очень большие зубы.
— Сплошным наказанием, — заявил дед. А потом взял внука под мышки и притянул к себе.
Мальчик рванулся и пронзительно закричал.
— Ладно, ступай к себе и собирайся. Я разбужу твою маму.
Раньше мама всегда провожала его до ворот школы. Они ходили туда пешком, но теперь жили в многоэтажке почти на окраине города. Из окон мальчик видел поросшие сосняком холмы за вздымающимися к небу заводскими трубами. И в школу приходилось ездить на автобусе.
— А может, поедем на машине? — предложил мальчик как-то, но деду нельзя было садиться за руль.
Им пришлось долго ждать на слякотном тротуаре, прежде чем, громко дребезжа, появился автобус.
Поставив ногу на ступеньку, мальчик вдруг вспомнил маму. Она осталась в многоэтажном доме одна-одинешенька, словно принцесса в сказочном замке. Он замер на месте. Люди, идущие следом, остановились. Послышалась грубая брань.
Уже в автобусе дед спросил:
— Что с тобой?
— А как же мама?
— С ней все будет нормально. Она отдыхает.
— Я не хочу, чтобы она оставалась одна. Не сейчас, когда…
Лицо деда разгладилось, словно мышцы, обычно напряженные, внезапно утратили всю свою силу.
— Мы ненадолго, внучок. Все будет хорошо.
Мальчик кивнул головой, делая вид, что поверил. Лучше притворяться и знать, что притворяешься, чем даже не пытаться.
Он опустился на сиденье рядом с дедом, и автобус, громыхая, тронулся в путь. Мальчик оглянулся, провожая взглядом удаляющийся дом.
Сидеть возле деда — гораздо лучше, чем рядом с незнакомым человеком. Мальчик знал, что дед — отец мамы. Когда-то, когда мама была маленькой, он водил ее в школу и, возможно, сидел возле нее в автобусе, как сидит сейчас рядом с ним. Вот только знать человека по старым фотографиям — совсем не то, что, сидя бок о бок с ним, видеть набухшие вены на дряблых руках и то, как тяжело поднимается и опускается его грудь. Каждый раз, замечая на себе взгляд внука, старик улыбался. Мальчик смущался и отворачивался, но когда стеснение проходило, снова начинал пялиться на деда. Старик вновь замечал на себе его взгляд и улыбался, а мальчик отворачивался… Один раз дед даже потрепал его по волосам, как делала это только мама.
— Сдается мне, ты сейчас думаешь о своем старом деде.
Мальчик отрицательно покачал головой. Как ужасно себя чувствуешь, когда не знаешь, что хорошо, а что плохо.
— Я уверен, что ты слышал истории.
На последнем слове старик сделал особое ударение. Мальчик поднял голову и взглянул на него.
— Какие истории?
— Мама рассказывала тебе обо мне?
— А-а…
— Не рассказывала?
— Я подумал о других историях.
Они сидели молча, пока автобус пересекал оживленный перекресток.
— Ты любишь слушать истории… сказки?
Мальчик утвердительно кивнул.
— Тогда сегодня на ночь я расскажу тебе сказку. Ты не против?
Мальчик снова закивал головой. Хорошо, когда знаешь, что хорошо, а что плохо.
— Ты много сказок знаешь?
Прежде чем дед ответил, автобус притормозил. Водитель прокричал одно-единственное слово: «Школа!» Мальчик завозился на своем месте.
— Ты тоже идешь, деда?
Он боялся, что дед высадит его из автобуса, а сам поедет дальше. На лице мальчика читалась немая мольба. Но старик спустился вслед за внуком в талый снег, собравшийся в сугроб на обочине дороги. Легонько подталкивая мальчика в спину, он направился вместе с ним к воротам школы, где уже стояли ученики со своими мамами и папами. Никто среди родителей не был таким старым и так не к месту здесь, как его дед.
В поиске знакомого лица мальчик окинул взглядом собравшихся и увидел Юру, своего приятеля. Юра не любил гонять по двору с мальчишками. По утрам — да и днем, во время переменок — он бродил вдоль школьного забора, бормоча что-то себе под нос. Он хорошо рисовал и рассказывал интересные истории, но вести себя так, как полагается обычному пацану, не умел. Мальчик хотел подойти к Юре, но на крыльцо школы вышла раздраженная женщина, которая вечно печатала что-то в кабинете директрисы, и принялась трезвонить в звонок.
— Ты придешь за мной, деда, когда уроки закончатся?
Лицо старика стало грустным.
— Сегодня и завтра… всегда.
Мальчик вспомнил обещание, данное дедом матери.
— А ты позаботишься о маме?
Старик кивнул.
А потом мальчик произнес то, что не следовало произносить вслух:
В романе Б. Юхананова «Моментальные записки сентиментального солдатика» за, казалось бы, знакомой формой дневника скрывается особая жанровая игра, суть которой в скрупулезной фиксации каждой секунды бытия. Этой игрой увлечен герой — Никита Ильин — с первого до последнего дня своей службы в армии он записывает все происходящее с ним. Никита ничего не придумывает, он подсматривает, подглядывает, подслушивает за сослуживцами. В своих записках герой с беспощадной откровенностью повествует об армейских буднях — здесь его романтическая душа сталкивается со всеми перипетиями солдатской жизни, встречается с трагическими потерями и переживает опыт самопознания.
Повесть «Пробел» (один из самых абстрактных, «белых» текстов Клода Луи-Комбе), по словам самого писателя, была во многом инспирирована чтением «Откровенных рассказов странника духовному своему отцу», повлекшим его определенный отход от языческих мифологем в сторону христианских, от гибельной для своего сына фигуры Magna Mater к странному симбиозу андрогинных упований и христианской веры. Белизна в «онтологическом триллере» «Пробел» (1980) оказывается отнюдь не бесцветным просветом в бытии, а рифмующимся с белизной неисписанной страницы пробелом, тем Событием par excellence, каковым становится лепра белизны, беспросветное, кромешное обесцвечивание, растворение самой структуры, самой фактуры бытия, расслоение амальгамы плоти и духа, единственно способное стать подложкой, ложем для зачатия нового тела: Текста, в свою очередь пытающегося связать без зазора, каковой неминуемо оборачивается зиянием, слово и существование, жизнь и письмо.
![В долине смертной тени [Эпидемия]](/storage/book-covers/20/20b59336dc28de47dc7a206b6ad9ee6ea45788bb.jpg)
В 2020 году человечество накрыл новый смертоносный вирус. Он повлиял на жизнь едва ли не всех стран на планете, решительно и нагло вторгся в судьбы миллиардов людей, нарушив их привычное существование, а некоторых заставил пережить самый настоящий страх смерти. Многим в этой ситуации пришлось задуматься над фундаментальными принципами, по которым они жили до сих пор. Не все из них прошли проверку этим испытанием, кого-то из людей обстоятельства заставили переосмыслить все то, что еще недавно казалось для них абсолютно незыблемым.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Журналист, креативный директор сервиса Xsolla и бывший автор Game.EXE и «Афиши» Андрей Подшибякин и его вторая книга «Игрожур. Великий русский роман про игры» – прямое продолжение первых глав истории, изначально публиковавшихся в «ЖЖ» и в российском PC Gamer, где он был главным редактором. Главный герой «Игрожура» – старшеклассник Юра Черепанов, который переезжает из сибирского городка в Москву, чтобы работать в своём любимом журнале «Мания страны навигаторов». Постепенно герой знакомится с реалиями редакции и понимает, что в издании всё устроено совсем не так, как ему казалось. Содержит нецензурную брань.
Острое социальное зрение отличает повести ивановского прозаика Владимира Мазурина. Они посвящены жизни сегодняшнего села. В повести «Ниночка», например, добрые работящие родители вдруг с горечью понимают, что у них выросла дочь, которая ищет только легких благ и ни во что не ставит труд, порядочность, честность… Автор утверждает, что что героиня далеко не исключение, она в какой-то мере следствие того нравственного перекоса, к которому привели социально-экономические неустройства в жизни села. О самом страшном зле — пьянстве — повесть «Дурные деньги».