Хизер превыше всего - [11]

Вскоре появятся мальчики. Он встречал их по дороге в школу: один – с небрежно завязанным галстуком, другой – в толстовке с капюшоном; от них разило пряным дезодорантом; в их бумажниках наверняка имелись презервативы, и Марк знал, что парни только и думают, как бы лечь с Хизер, а при его приближении струсят и станут обращаться «сэр». Марк хотел быть дедушкой и, естественно, желал для Хизер счастливого замужества, но понимал, что это отдалит его от дочери, и тревожился, что растрачивает драгоценные совместные выходные на фотографирование, превращая их в воспоминания.

Хизер научилась готовить отличный кофе, тщательно настроив кофемолку и предварительно ополаскивая колбу крутым кипятком, а Карен вставала пораньше и покупала для них разную выпечку, но вскоре поняла, что они не в восторге, и стала вместо этого ходить на фитнес. Для Марка и Хизер стало привычкой сидеть спросонок за столом, попивая кофе и жуя сдобу, оба молчали, но от них веяло умиротворением, еще больше оттенявшим суетливость Карен.

На Рождество Карен купила Марку за 1200 долларов итальянскую кофемашину для ручного приготовления эспрессо, с подробной видеоинструкцией, поскольку устройство никогда не срабатывало одинаково два раза подряд. Марк был счастлив и растроган, пока Карен не сказала, что кофемашина слишком опасна для Хизер, а для Марка слишком сложна и что готовить кофе отныне будет она сама, потому что только она присутствовала на демонстрации ее работы и знает, как с ней обращаться. На что Хизер заметила: «Господи, что за бред», и Марк впервые молча согласился с ней.

* * *

Через три с половиной года Бобби вышел на свободу и был вынужден вернуться домой. В Нью-Джерси действовали правила освобождения без «выходного пособия», без новой одежды, без профессионального обучения, без проездных документов – вместо всего этого бывшим заключенным полагалось пособие по безработице, талоны на питание, скидка на проезд в транспорте и право на регистрацию в избирательных списках. Мать встретила Бобби в джипе «чероки», принадлежащем ее новому сожителю, бывшему красавцу-рокеру. Бобби приехал в дом, где не было ни телевизора, ни компьютера, кухонные электроприборы исчезли, ковролин был содран с пола, а одна из ванных полностью опустошена. Дом методично разбирали на части, отдавая вещи за таблетки, которые затем продавали, чтобы купить героин.

Мать и сожитель проводили большую часть времени в темноте, так как все светильники перекочевали в спальню, где они пытались выращивать марихуану. Бывшая комната Бобби осталась такой, как и была, только теперь это была их спальня, но они разрешили Бобби недолго попользоваться ею бесплатно, пока он не получит пособие. Когда вечером Бобби забрался в постель, его замутило от вида простыней в пятнах крови и от валяющихся повсюду красных пластиковых стаканчиков, однако он слишком вымотался, чтобы задумываться о планах на будущее, и только допил водку, оставленную ими на стопке телефонных книг, которая служила им прикроватной тумбочкой. Он уже много лет ничего по-настоящему не пил, и, пока тепло растекалось по желудку и поднималось к лицу, Бобби накрыла волна блаженства оттого, что он уже не в тюрьме, и со слезами на глазах он вслушивался в шуршание деревьев, которые ночной зимний ветер раскачивал прямо под окном.

Надзирающий инспектор произносил долгие наставительные речи об использовании каждой благоприятной возможности, и у него всегда можно было разжиться полусотней долларов и биг-маком. Инспектор был молодым, чернокожим и действительно всегда был готов помочь, после того как понял, что Бобби только выглядит как скинхед. Он даже обратился к владельцу магазина хозяйственных товаров и убедил его взять Бобби на прежнее место, упирая на то, что ему вменялось насилие с отягчающими обстоятельствами, а не воровство и что он был освобожден с положительной характеристикой.

Однажды Бобби пришлось разнимать драку матери и сожителя. Он пришел к инспектору с заплывшим глазом и, естественно, поведал, что любовь этой парочки началась с совместного употребления героина, но с тех пор их запросы выросли, и они теперь жестоко бьются за каждую дозу. Инспектор назвал Бобби жертвой и посоветовал как можно быстрее покинуть дом.

Бобби рассказал ему слишком много, но этот человек действительно беспокоился о нем, и после того, как несколько недель спустя подключилась полиция, потому что очередная вечеринка закончилась мордобоем, инспектор стал энергично настаивать на том, чтобы Бобби накопил денег и съехал. Как он может рассчитывать «возродиться, словно феникс из пепла», спросил инспектор, если будет и дальше жить «в таком порочном окружении»? Бобби знал, что это правда, и ограничил траты приобретением трех комбинезонов, крепких башмаков, своей третью арендной платы и парой бутылок водки по 1,75 литра в неделю.

Ассортимент хозтоваров не изменился, и контакты Бобби с женщинами-покупательницами сводились к их пристальному разглядыванию, пока они искали лампочки или шпатлевку. С высоты своего насеста на автопогрузчике он наблюдал, как они бродят по проходам между рядами явно в поисках мужчины и никак не могут найти то, что бы их устроило, – веревку, или перчатки, или его, Бобби. Он вел себя хорошо, никогда не пытался выйти вслед за одной из них за пределы парковки, и ему вполне хватало того, что он слонялся в своем привычном районе, перебегал дорогу между автомобилями или лежал у реки, грубо овладевая этими женщинами в воображении.