Хитросплетение судеб - [2]

Через пару лет, когда стол для письма стал трещать под тяжестью благоухающих записок с вензелями и завитушками, я все чаще и чаще поручал Джону — своему слуге-англичанину — встречать посыльных фразой: «Сэр сегодня не принимает». В высшем свете попасть на прием к мэтру де ля Роз стало чем-то вроде модного состязания, доходящего до истерии. Особый таинственно-мистический штрих к моей репутации добавляло поклонение безжалостной и жестокой Екатерины Медичи. По Парижу гуляли слухи, будто после сотни покушений на меня я пригрозил покарать ее второго сына — короля Карла IX — и обложил королеву ежегодной данью в миллион ливров, которую она безропотно платит.

К 1572-му году слава о «великом магистре, который может изменить судьбу», докатилась до Англии. В июле в один из неприемных для записок дней, что было удивительно, слуга принес мне какой-то конверт.

— Сэр, это из Йорка, — извиняясь, пояснил Джон.

— Хорошо, я прочту.

В конце концов, мне было все равно, какое письмо из накопившейся кучи смотреть. Пусть йоркское. У меня слишком хорошие слуги, чтобы отказывать им в таких мелочах. А Джон, гордый любезностью своего знаменитого господина, отправился в очередной раз искать в доме какой-нибудь непорядок. Кажется, счел, что одна из лошадей плохо подкована, и устроил взбучку конюху. Воистину, никакими деньгами не добьешься того рвения, которое можно получить маленьким пустячком, западающим в душу.

Письмо оказалось интересным. Один из английских графов приглашал посетить замок, доставшийся его семье по милости Генриха VII. В этом замке, по словам графа, поселилось привидение, которое мэтру де ля Роз предлагалось изгнать. Награда в случае успеха составляла 20 тысяч соверенов. Если же ничего не получится, «великий магистр» получал компенсацию за беспокойство и путевые расходы в размере двух тысяч соверенов.

Мне совершенно не хотелось разбираться с этой историей, и нужды в средствах давно не испытывал, но… Еще меньше хотелось в неумолимо надвигающийся август заниматься предсказаниями в Париже. Поездка в Англию оказалась на редкость кстати. Кроме того, желание посетить родину предков давно не давало покоя. Поэтому я взял в руки колокольчик и пришедшему на зов слуге велел собирать вещи.

Через несколько дней мы уже направлялись в Кале, и в кровавом августе от Франции меня отделяли воды Ла-Манша. От Дувра до Йорка путь не близкий, к тому же по ряду обстоятельств хотелось задержаться в Лондоне, поэтому посыльный отправился известить графа, чтобы меня ждали лишь в конце осени.

Причина такой неторопливости заключалась не в праздном любопытстве ленивого путешественника или желании набить себе цену. Слишком запутанной оказалась судьба замка. Вы вправе не верить, но вещи, как и люди, тоже имеют свои судьбы. Правда, прочитать их порой невозможно — Бог скрывает от смертных орудия своего промысла, чтобы избежать неразберихи в переплетениях судеб людей и вещей.

Отправляться в путь пришлось с весьма скудными знаниями. Судьбу замка окутывал густой туман, в котором удалось разглядеть лишь немногое. Проклятие действительно не было выдумкой. Каждое седьмое поколение замок менял своих владельцев.

Разумеется, начертанного свыше не избежать, и я бы не взялся помогать графу, не будь ряда обстоятельств. Во-первых, проситель — мой ровесник — являлся в своей фамилии лишь четвертым хозяином замка. Если проклятие столь сильно поторопилось по каким-то причинам, то их следует устранить, возвращая все к предначертанному порядку. Но, Бог мой, я не мог понять эти причины!!! Звезды обиженно молчали, словно я спрашивал их о какой-то глупости. Хрустальный шар, окуренный травами, мутнел, а потом снова приобретал кристальную прозрачность, заканчивая диалог, не начав его. Признаюсь, этот заговор молчания сильно задел мое самолюбие. Эх, молодость, молодость… Она приняла вызов, брошенный неизвестностью.

Во-вторых, судьба замка была каким-то неведомым образом переплетена с моей собственной судьбой, что интриговало и притягивало. Разумеется, эта загадка сыграла не последнюю роль в окончательном решении отправиться в Йоркшир. Рассудок настойчиво советовал разобраться хотя бы с одной из тайн до поездки, но надвигающийся август неумолимо гнал подальше от Парижа, не давая отсрочки. Так раздираемый противоречиями я оказался в Лондоне.

Туманный Альбион не особо баловал ясными ночами. Звезды прятались за хмурым небом, отмахиваясь от моих вопросов затяжными дождями. Хрустальный шар тоже не желал разговаривать. Без толку промучившись две недели с различными гаданиями на внутренностях животных, я перешел к составлению магических таблиц. В конце концов, если астрология и мистика не дают ответа, то, может быть, его даст обычная математика?

Увы, все потуги были тщетны. Прочесаны вдоль и поперек до десятого колена не только генеалогическое древо графа, но чуть ли не родословные его псов. Собран и изучен ворох документов на английском, латыни и даже греческом, описывающих события, к которым имели хоть какое-то отношение различные представители графской фамилии. К огромному сожалению, среди бумаг не отыскалось ни одной времен Генриха VII.