Хитклиф - [66]

— Не могу, разумеется, сказать наверняка, но, возможно, он вообразил, что вы уязвлены его успехом в… в некоторой области, — объявила она, пошевелив пальцами ног.

Я лёг рядом с ней.

— Ах! И в какой же именно области?

— Мистер Хитклиф! Вам лучше знать, чем кому бы то ни было!

— Может, он имел в виду эту область? Или вот эту? — Ещё минуту она смеялась и сопротивлялась, потом стихла под моими ласками.

В дверь громко постучали, и почти сразу вслед за стуком в замке повернулся ключ. Мы рывком поднялись и замерли. В дверях стоял Джон и глядел на нас, сидящих на кровати.

— Будут какие-нибудь распоряжения, мистер Хитклиф?

— Нет, спасибо, Джон. Утром прежде всего зайди ко мне — за дальнейшими приказаниями.

Джон поклонился и вышел так же внезапно, как и вошёл.

Мисс Ингрэм истерически глотала воздух.

— За дальнейшими приказаниями? Дальнейшими? Что вы имели в виду? Зачем он приходил?

— Я велел ему…

— Что? Вы с ума сошли? Задумали погубить меня?

— Успокойтесь. К чему мне вас губить? Он верный человек и сделает то, что я скажу. Он и слова не проронит — если только я не прикажу.

— Если вы не прикажете! Если? Зачем, ради всего святого, вам приказывать ему говорить?

— Я это сделаю только в том случае, если вы откажетесь мне помогать.

— О, вы жалкий… — Медленно меняясь в лице, она пристально смотрела на меня. — Вы не просто негодяй, вы ещё и дурак!

— В самом деле?

— Да, дурак! В этом не было нужды, нет! Во всех этих махинациях! Я любила вас или думала, что любила. — И слёзы хлынули градом.

— О, вы думаете, я хотел ЭТОГО? Ошибаетесь. Мне нужно совсем другое.

Это повергло её в долгое молчание. Потом с усилием она выпрямила спину и посмотрела мне в глаза гордо и спокойно — внешне, по крайней мере.

Признаться, я ощутил боль — не то чтобы раскаяния, но сожаления. Сожаления о том, что мне пришлось прибегнуть к такой мере. В смелости и хладнокровии мисс Ингрэм не откажешь. Но я взял себя в руки; я сам выбрал себе дорогу и назад пути нет.

— Чего вы от меня хотите? — спросила она.

— Хочу, чтобы вы вели себя так, будто события продолжают идти своим чередом. Чтобы эти события вытеснили из вашей памяти все прочие. И если вас об этом спросят, чтобы вы отвечали так, будто всё вернулось на круги своя.

— Весьма таинственно, но вы, безусловно, к этому и стремитесь. Что за события?

— По приезде сюда с первого же дня вы вовсю флиртовали с Линтоном. Ваше расположение ко мне было лишь дымовой завесой, прикрытием, но предпочтение вы отдавали Линтону. Я согласился в этом участвовать, идя навстречу обеим сторонам.

— Боже правый — какая гадость! Но продолжайте.

— Он сделал вам предложение, которое вы отчасти приняли, но сегодня, побывав на волосок от смерти, он воспылал страстью и, когда вы разговаривали у моста, стал настаивать, чтобы вы согласились вступить с ним в незаконную связь и пришли к нему на свидание сегодня же ночью. Это, безусловно, оскорбило вашу столь нежную душу. Сгоряча он продолжал свои домогательства и дошёл в конце концов до прямого оскорбления. Вы не просто отказали ему в свидании — вы разорвали с ним все отношения. Он воспринял это очень тяжело — наверно, поэтому и уехал так внезапно; никаких других объяснений быть не может.

Она задумчиво смотрела на меня.

— Я хочу знать, что вы сделали с Линтоном. Может быть, в самом деле убили. Я хочу это знать.

— Любое расследование обнаружит, что он жив и здоров и находится у себя дома на севере.

— Вы говорите уверенно. Полагаю, это и в самом деле так. И всё же — пусть даже и для того, чтобы прикрыть его исчезновение, — зачем вы сделали всё с такой злобой, с такой жестокостью?

Я пожал плечами.

— Возможно, я озлоблен и жесток. Возможно, я сумасшедший. А может, просто от скуки.

— Если бы вы могли себе представить, как вы мне отвратительны!

— Если бы вы могли себе представить, как мне безразличны ваши чувства!

Она схватила меня за плечо.

— Вы лжёте. Я вам не безразлична; далеко не безразлична. В таких вещах я никогда не ошибаюсь, и ни в ком я не была так уверена, как в вас.

— Это говорит лишь о том, что и богини ошибаются, когда в них играет кровь.

— Кровь отвечает на зов другой крови, и наша с вами кровь — не исключение. Отмените это, если сможете!

Я оторвал от себя её руки.

— Теперь это не имеет большого значения. Дело сделано. Вам придётся согласиться. От этого никто не пострадает, а ваша репутация только выиграет.

— Не повредит!.. Господи!.. — Она встала с кровати, на которой мы оба до сих пор сидели, и выпрямилась. — Да, я принимаю ваши условия. Вы не оставили мне выбора. Но сначала я скажу вам, что я о вас думаю.

Я встал перед ней.

— Что вы думаете обо мне?

— Я думаю, что сегодня у вас в руках был весь мир и вы бросили его в огонь. — На лице её было написано презрение.

Я, должно быть, улыбнулся, потому что она бросилась ко мне и изо всех сил стала меня трясти. Я не мешал ей, но скоро это упражнение её утомило, а может, почувствовала, что с таким же успехом она могла трясти мраморную статую. Так что, одарив меня тумаком вместо прощального поцелуя, она подхватила ночные туфли и плащ и открыла дверь, чтобы выйти, а потом, помедлив, произнесла не оборачиваясь: