Хит сезона - [34]

Эдик смотрел на него с явным сожалением. Ему, по-моему, очень хотелось «потолковать» с Рыжим.

– В лодку! – сказал он.

Пока мы шли по залитому водой болотистому лугу, пока пробирались между деревьями и, увязая в песке, брели к моторке, на которой нас ждал Иван, я совсем уже пришла в себя. Настолько, что, перестав бояться за Ромку, начала думать о том, что делать дальше.

Рыжего Эдик посадил на нос и сел рядом с пистолетом в руке. Я подумала, не слишком ли беспечен Эдик, рассеянно поглядывающий по сторонам и на Рыжего почти не обращающий внимания?

Но очень скоро я убедилась, что Эдик далеко не так беспечен, как мне показалось. Когда наша моторка уже подходила к тарасовскому берегу и мы прошли рядом со стоящим на якоре «Прогрессом», на котором загорал его владелец, Рыжий внезапно оттолкнул сидящего рядом Эдика и прыгнул в воду. Расчет его был прост: доплыть до «Прогресса», сбросить в воду хозяина, на более быстроходном катере попытаться оторваться от нас и высадиться на тарасовском берегу. А уж там скрыться гораздо проще, чем посередине Волги.

Но Эдик словно ждал этого прыжка Рыжего. Потом, вспоминая этот эпизод, я поняла, что Эдик не только ждал этого прыжка, он и сам спровоцировал Рыжего на эту попытку побега, демонстрируя ему свою рассеянность и беспечность. Рыжий поверил и прыгнул в воду.

Эдик даже не пошатнулся от толчка Рыжего, но прыгнуть ему разрешил. Не в его правилах было оставлять врага несломленным.

Он должен был растоптать противника, уничтожить его последние силы к сопротивлению, лишить его воли. И действовал всегда по принципу: ничто так сильно не развито в нормальном человеке, как инстинкт самосохранения. И если его поставить перед лицом смерти, человек согласится на все, лишь бы ее избежать. Не знаю, может быть, он и прав.

Эдик спокойно смотрел, как Рыжий лихорадочно плывет к катеру, который был от него метрах в двадцати. Потом спокойно поднял пистолет и выстрелил в сторону «Прогресса». Я услышала, как пуля чиркнула по металлическому корпусу и ушла в воду.

Мужчина, загоравший на катере, подскочил как ужаленный. Он, вероятно, был наслышан о разных историях на Волге, кончавшихся исчезновением людей, пропажей лодок, перестрелками и убийствами. Его «Прогресс» взревел и уже через пять секунд мчался в сторону тарасовского моста через Волгу, где река была гораздо более оживленной, чем здесь.

Рыжий, поняв, что катер ушел вместе с его надеждой на бегство, растерянно закрутился в воде на одном месте. Он прекрасно понимал, что шансов доплыть до берега и уйти от нас у него нет.

Оставалось только вернуться в нашу моторку, но Эдик не собирался, оказывается, так просто завершать эту историю с неудавшимся побегом.

– Иван, канистру! – приказал он.

Иван передал ему канистру с бензином. Я заметила, что на носу лодки стоят еще две большие канистры. Но не понимала еще, что задумал Эдик.

– Вокруг него, медленно! – приказал Эдик, и Иван, заложив руль вправо, повел моторку по кругу, оставляя Рыжего в центре.

Эдуард спокойно лил в Волгу бензин из канистры. В воздухе стоял резкий запах, а по едва колышащейся волжской воде расплывались радужные блики. Вылив одну канистру, Эдуард взялся за вторую.

– Что ты хочешь делать, Эдик? – спросила я не очень уверенно, поскольку Эдик все еще оставался командиром нашей временно объединившейся группы.

Эдик даже не обратил внимания на мой вопрос. Он вылил еще одну канистру.

Рыжий смотрел на него с ужасом, но не делал попыток вырваться, уплыть за пределы бензинового кольца. Подождав, когда канистра отплыла метров на десять от моторки и оказалась к Рыжему ближе, чем к нам, Эдик спокойно выстрелил в воду из ракетницы.

За мгновение до ослепительной вспышки, опалившей лицо волной жара, я увидела, как ныряет Рыжий, рассчитывая найти спасение под водой.

Но бензин горел большим костром, слегка сдвигающимся по течению, и Рыжему приходилось выныривать еще несколько раз внутри этого кольца. Его голова оказывалась в центре горящей бензиновой лужи, и мне казалось, что он уж и не выберется из этого плавучего костра.

Я посмотрела на Ромку. Он был явно испуган происходящим.

Остатки бензина прогорали на воде. Бензин горел клочками, лужицами, которые становились все меньше и гасли, превращаясь в точки.

Рыжий появился немного сбоку от нас после очередного нырка. Очевидно, когда он выныривал среди горящего бензина, ему не всегда удавалось вдохнуть воздух, потому что стоило ему показаться на поверхности, как он принялся неистово кашлять, не в силах даже отгрести чуть дальше от бензинового пятна на воде.

Эдик приказал Ивану подойти ближе к нему и багром подогнал бандита к лодке. Когда он зацеплял его руку наручником и пристегивал Рыжего к поручню на борту лодки, я увидела его побелевшее лицо, вытаращенные, вылезавшие из орбит глаза и судорожно раскрывающийся рот, хватающий воздух.

– К берегу! – приказал Эдик Ивану, и лодка пошла к песчаной косе, волоча по воде за собой Рыжего.

Когда мы причалили и Эдик отстегнул Рыжего от лодки, тот уже пришел в себя и попытался встать на мелководье. Но дрожащие ноги подогнулись, и он опять упал в воду. Тогда он пополз по дну, задирая над водой голову, словно большая черепаха, выбрался наполовину из воды и упал грудью на песок. Его начало рвать водой.