Хищники - [19]

Ольга Арчиловна так и сделала.

— Какие успехи? — поинтересовался Вячеслав Борисович.

— Кое-что есть, — не очень определенно ответила Дагурова.

Будь он рядом, она охотно поделилась бы с ним тем, что удалось установить. И еще больше хотела бы посоветоваться: противоречий хватало. Но по телефону много не скажешь. И еще одна особенность есть у разговоров на расстоянии — не так произнесенная фраза, не так выраженная мысль может быть понята совершенно непредвиденным образом. А спешить и давать повод для неправильного истолкования своих действий следователь не желала.

— Никаких сюрпризов? — настойчиво повторил Бударин.

— Ну, не так гладко, конечно, как вы предполагали…

— Отпирается? — нетерпеливо спросил начальник следственного отдела.

— Нет. В том-то и дело, что признался, мол, убил. А вот мотивы, детали…

— Признание — это уже кое-что, — удовлетворенно произнес на конце провода Бударин. — Детали, как говорится, дело техники… — Это было любимое выражение Бударина. — Кстати, я только что беседовал с начальником райотдела милиции… Если нужна помощь, звоните к нему, требуйте… Куйте железо, пока горячо… Осетров не изменит показаний, как вы считаете?

Дагурова вспомнила Нила. И почему-то уверенно сказала:

— Насчет убийства — нет.

Бударин помолчал, потом спросил:

— Что, вопрос, по какой статье квалифицировать?

— Тоже пока неясно.

— Хорошо, Ольга Арчиловна, работайте. Держите меня в курсе. Только не подумайте, что я вас дергаю от нечего делать. Это меня дергают…

— Из Москвы?

— И здешнее начальство… И республиканское… Ну, желаю успехов…

Не успела она положить трубку, как позвонил начальник райотдела внутренних дел. Он сказал, что ему звонило областное начальство. Есть приказ всемерно способствовать Дагуровой в скорейшем расследовании убийства. Конечно, можно создать оперативную группу, но, по мнению начальника РОВДа, лучшего помощника, чем Арсений Николаевич Резвых, Дагуровой не найти. Он так и сказал:

— Считайте, на вас работает весь районный угрозыск…

Решили группу не создавать.

Прежде чем снова допросить Осетрова, Ольга Арчиловна поделилась с капитаном своими соображениями, что пришли ей на ум в распадке.

— А что, если стрелял только Нил? — спросила она.

— Ружья у Авдонина, как мы видели, не было, — сказал капитан. — Значит, только Осетров палил. — Резвых сразу не понял, куда клонит следователь.

— Я вот что подумала, Арсений Николаевич, — стала объяснять Дагурова. — Допустим, первый раз Нил действительно выстрелил вверх. Затем, по его показаниям, Авдонин… А не принял ли Осетров эхо от своего выстрела за выстрел доцента?

Капитан встал, прошелся (беседа происходила в комнате, где утром следователь завтракала с его женой).

— Эхо, говорите? — задумался капитан.

— Я крикнула, — кивнула следователь. — Минуту, наверное, аукалось.

— В распадке эхо что надо, — согласился Резвых. — Вы хотите сказать, что Осетров не то чтобы врет, а просто добросовестно заблуждается. Так?

— Вот именно, — сказала Дагурова. — Хочу знать ваше мнение.

— С одной стороны, дело это возможное, — осторожно высказался капитан.

— Ас другой?

— И с другой тоже, — улыбнулся Арсений Николаевич. — Но ведь парень утверждает, что Авдонин наставил на него ружье!

— Может, у Авдонина палка была. Может, он просто руку поднял. Вот Осетрову и показалось. Сам же говорит, что вначале была осечка, но тут же утверждает, что после этого просвистела пуля… Вы Нила знаете лучше меня. Неужели он сознательно все путает и вводит нас в заблуждение?

— В том-то и дело, не похоже, товарищ следователь… Хорошо, мне соврал. Но вам-то! И ведь держится первоначальных показаний… Я-то знаю, если с самого начала не врет, значит, все так и было. По опыту. А насчет эха… Вдруг тут разгадка, а? — прищурился Арсений Николаевич. — Ведь врать нужно с умом. А так его каждый выведет на чистую воду запросто, — убежденно сказал капитан. И заключил: — Аукается в распадке громко, вы это заметили…

Резвых не то чтобы полностью поддержал версию следователя, однако понимал: эхо как-то сглаживало противоречие между показаниями Осетрова и добытыми фактами.

Но лесник категорически отрицал, что ружье в руках Авдонина ему померещилось.

— Хорош бы я был пограничник, — хмуро сказал Нил. — И потом, получается, что я стрелял без всякого основания… Так не пойдет, гражданин следователь… Думаете, не было у меня стычек с браконьерами? И грозились, и ружья наставляли… До стрельбы не доходило, это верно. Но все равно я бы никогда не выстрелил первым в человека. Никогда! — Он помолчал, подумал и добавил: — Разве что в нарушителя границы… Но то враг. Не ты его, так он тебя…

Намек на то, что он мог ошибиться, насторожил лесника. Ольга Арчиловна почувствовала, что Осетров во всем видит ловушку.

— Поймите, Нил, — убеждала его Дагурова, — у нас с вами концы с концами не сходятся.

— Это у вас не сходятся. А я при чем? Разве мало, что я честно признался: да, убил… Какое значение имеет все остальное? — с отчаянием произнес Осетров.

— Имеет. И вы отлично знаете, о чем я говорю, — спокойно сказала следователь.

— Объясните, если можно…

— Одно дело, если вы нечаянно.. — начала она.