Хищник Джаг. Ошейник позора - [39]

Уверенный, что ему удалось заинтриговать публику, Баском выдержал паузу, затем продолжил:

— Но как говорят в народе, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать! На этом я заканчиваю злоупотреблять вашим вниманием, и да здравствует зрелище!

Снук и Гарп сняли с Джага ярмо. Парень встряхнулся и в сопровождении Баскома направился к высокому черному кувшину.

— Возьмешь любой из камней и бросишь его под ноги тому, с кем захочешь сразиться, — напомнил Баском.

Опустив руку в кувшин, Джаг незаметно для постороннего взгляда напрягся, и его глаза сверкнули опасным стальным блеском. Зажав камень в кулаке, он пошел вдоль строя гладиаторов, величественно замерших на арене. В конце строя Джаг остановился напротив ретиария, долго разглядывал его, затем резко обернулся и один за другим швырнул пять камней под ноги Баскому и его прихвостням.

ГЛАВА 29

Над галеркой пронесся протестующий гул.

Некоторые зрители в негодовании даже повскакивали с мест и, потрясая кулаками с отставленными вниз большими пальцами, требовали немедленно предать смерти наглеца, осмелившегося на подобную дерзость.

Баском побледнел, а его компаньоны озадаченно переглянулись.

— Это незаконно! — вмешался старшина в пурпурной мантии. — Такого еще не было, чтобы раб бросал вызов своему хозяину! Вызов не принимается!

Краска вернулась на лица пятерых негодяев.

Джаг уже собирался снова запустить руку в черный кувшин, когда негодующие голоса перекрыл громкий голос:

— Я, Супроктор Галаксиус, не вижу в этом ничего такого, что могло бы потрясти устои нашего общества!

Гвалт в амфитеатре возобновился с новой силой; гудели все ряды — от партера до галерки. Галаксиус был известен своим нонконформизмом и склонностью к принятию нетрадиционных решений.

— Молчать! — рявкнул он, игнорируя возмущенные вопли и свист. — Выслушайте, по меньшей мере, мое заявление, а потом орите… если, конечно, не являетесь моими подданными.

Недовольные продолжали шуметь, но здравый смысл все же взял верх, и под ареной повисла тишина. Стоя в своей ложе в окружении фаворитов и фавориток, Галаксиус заговорил снова.

— Этот человек, с которым я прежде уже имел дело, — Супроктор указал на Баскома, — этот человек без всякого стеснения намекнул на перспективу заключения исключительно выгодной сделки, рассчитывая тем самым оправдать нарушение обычной процедуры торгов… Для кого будет выгодной сделка, о которой он говорил? Все зависит от того, с каких позиций рассматривать эту проблему. В конце концов…

Аудитория одобрительно отреагировала на остроту Супроктора взрывом всеобщего хохота.

Оратор невозмутимо поднял руку, призывая собравшихся в цирке к спокойствию.

— Наш добрый старшина стал на защиту незыблемых традиций, — продолжил он, когда тишина была восстановлена. — Всем присутствующим здесь известно, что я думаю об обычаях. В соответствии с моим высоким положением, я должен был бы занимать это дурацкое кресло из блестящего металлолома, вознесенное над ареной… но я предпочитаю ваше общество, вашу теплоту! Сидя на троне, не возвысишься! Уважение, почтение, признательность нужно зарабатывать поведением, а не отсиживанием задницы в отполированном до зеркального блеска кресле!

Собрание встретило слова Супроктора польщенным гулом.

— Однако же вернемся к нашим баранам, — произнес Галаксиус. — Если наши неприкосновенные традиции кто-то нарушил один раз, почему бы их не нарушить и во второй раз? Мне представляется, что так было бы справедливо. И наконец, будем откровенны: я не вижу здесь повода для скандала. Посмотрите, что нам предложили: бой одного против пятерых. Подумайте, разве мы вправе жаловаться? Ведь по обычаю мы имели право наблюдать всего лишь за тривиальной схваткой один на один!

Настроение зрителей изменилось, и они оглушительным ревом одобрили речь Супроктора. Подхваченное тысячами глоток, имя Галаксиуса мигом облетело галерку.

Супроктор еще раз попросил внимания и тишины.

— Поскольку здравый смысл подсказывает, что исход поединка решит численное превосходство одной из сторон, было бы просто неприличным требовать от этого… коммерсанта, чтобы он собственноручно уничтожил свой «товар», не получив соответствующего возмещения за понесенный ущерб. А потому я тоже собираюсь отступить от своих принципов и купить, как говорят в народе, кота в мешке. Скажи мне, торговец, — сказал Галаксиус, обращаясь к Баскому, — во сколько оцениваешь ты свою собственность?

— Сто тысяч монет! — прохрипел Баском.

Над рядами прошелестел изумленный шепот. Это была колоссальная сумма. Еще ни за одного раба, какими бы качествами он ни обладал, цена не поднималась так высоко.

Супроктор с сомнением покачал головой.

— Дороговато, — подумав, сказал он, — но никто никогда не упрекнет Галаксиуса в скупости. По рукам! Контракт заключен! Запиши это, старшина! И пусть победит сильнейший!

Цирк взорвался овациями. Первая сделка была отмечена криками, гиканьем, одобрительными возгласами. Некоторые зрители, прихватившие с собой музыкальные инструменты, дали волю своему вдохновению, и к общему гаму, царившему в цирке, добавилась их дьявольская какофония.

Безмерная радость захлестнула все существо Джага. Он бросил безумный вызов, и удача улыбнулась ему.