Хирургический удар - [30]

— Но правительственные войска тоже носят поношенную обувь. Война с Ираком не оставляет денег в военном бюджете ни на что, кроме оружия, боеприпасов и топлива.

— Да, но это очень далеко от Ирака, а “Джи-3” у вашего человека оказалась совсем новой. Новое лучшее оружие не выдается замыкающим. И, возвращаясь к ботинкам: на них нет каблуков. На ботинки, которые носят в иранской армии, нельзя набить каблуки, как это делают в армии США, поэтому каблуки нельзя оторвать. Счастливая догадка, — добавил он.

— Вы или очень умный, или очень удачливый. Правда.

— Умный, но и скромный. Что делает в этой войне с плохими парнями такая красивая девушка, как вы?

Она почти остановилась. Кросс почувствовал ее руку у своего локтя, но потом она ускорила шаг.

— Вы имеете представление о том, что такое жизнь современной женщины в Иране?

— С накидками с головы до пят, которые вас заставляют носить религиозные лидеры? Это помогает сэкономить на гардеробе?

— Это чадра. Но это не просто тело и лицо, которые нужно прятать согласно декретам аятоллы Хомейни. Это также интеллект. Душа. Если бы я была мужчиной, может, и не пошла бы воевать. Как женщина я не имею выбора. А теперь нам нужно идти тихо. В этом районе бывают правительственные патрули. Мы никого не видели, но это ничего не значит.

Кросс решил, что так она намекнула ему заткнуться, потому что она, наверное, рассердилась на него. Или он ей понравился. А может и то, и другое.

Глава 16

Уорен Карлисс открыл в здании посольства США такие места, которые не предполагалось не только снимать, но которые он не должен был даже посещать. Он попал туда, свернув по коридору не в ту сторону, и почти нос к носу столкнулся с морскими пехотинцами, вооруженными пистолетами и штурмовыми автоматическими винтовками. Второй морской пехотинец вызвал сюда Хелен, и она строго посмотрела на него.

— Вам придется читать указатели и строго выполнять их требования. Если здесь сказано “Проход воспрещен”, то это значит — проход воспрещен, Уорен.

Он извинился перед ней и морскими пехотинцами, но они продолжали подозрительно смотреть на него, когда он оглянулся, уходя за Хелен из запрещенного коридора.

Исходя из специфики работы посольства, ему запретили привести с собой персонал для проверки места съемок, проведения светометрической корректировки, отработки ракурсов съемки, которые обычно предшествуют такой работе. Ему разрешили взять только одного помощника. Макс Ландерс был сейчас в другой части здания, и Уорен уже час его не видел. Хелен и Уорен вышли из коридора, и он сказал ей:

— Спасибо, что ты взяла меня на поруки.

— Ты должен внимательно следить за указателями. Это серьезно.

— Я просто пытался найти посольский буфет. Мы хотим кратко снять процесс приготовления обеда.

— Это в другом крыле здания, — сказала она и улыбнулась.

— Подожди, посмотри сюда, — Уорен достал из внутреннего кармана спортивной кожаной куртки план посольства, который она дала ему.

Он показал на буфет и кухню, обозначенные в конце коридора в задней части здания.

— Уорен! — Хелен взяла из его рук план и повернула на девяносто градусов. Покрытым розовым лаком ноготком она показала. — Ты не сориентировался в плане, Уорен. Эти две лестничные клетки одинаковые. Ты пришел сюда, в запретное крыло. Если бы ты спустился сюда, то попал бы как раз туда, куда хотел.

Они находились на первой площадке лестницы, изображенной на плане.

— Вот сюда, — добавила она, еще раз улыбнувшись ему.

Он обнял ее за талию и привлек к себе.

— Я сейчас именно там, где хочу быть.

Она быстро посмотрела направо и налево и, прильнув к нему, легко поцеловала его в губы.

— Но если тебя снова занесет сюда, пехотинцам это ничуть не понравится. В эти дни мы придаем большое значение безопасности посольства, и особенно в этой части мира, даже в такой надежной союзной стране, как Израиль. Как насчет чашечки кофе у меня в кабинете, а?

— Согласен, — улыбнулся он и пошел за ней вверх по лестнице, снимая куртку. Было ужасно жарко.

Возле скалы Кросс очень здорово рисковал, но все прошло благополучно. Наверное, Бэбкок в подобных обстоятельствах сделал бы то же самое. Когда твоя группа не осталась ждать встречи в заранее обусловленном месте, а отряд “Народных Муджахединов” мог ожидать засады на любом повороте дороги, только быстрые действия смогли разрядить опасную обстановку, результатом которой могла стать перестрелка. Он решил, что подпольная работа в тылу врага никогда не была ему по вкусу. Когда встречаешься с местными силами на неприятельской стороне, всегда приятнее осознавать, что в них можно стрелять.

Бэбкок знал, что работа с сопротивлением или партизанами часто является основой тайных операций, но это все равно заставляло его содрогаться.

Он не верил ни одной организации, название которой начиналось со слова “народный”, потому что это слово неизменно означало каких-то других людей, а не его самого. Но подпольная работа против аятоллы Хомейни приветствовалась независимо от того, под каким названием она велась.

Бэбкок думал о том, что вряд ли он испытывает к этим партизанам симпатию или сочувствие, потому что, скорее всего, многие из молодых людей, переполняющих сейчас отряды “Народного Муджахедина”, были тогда среди миллионов тех, кто с распростертыми объятиями встречал Хомейни, возвратившегося из Франции.