Хирург - [48]

— Привет, сестра, — уронила она и замерла, ожидая реакции. Не дождавшись, махнула рукой и опустила голову на подушку.

Две пары мужских рук уложили Ольгу на пустующую постель слева у стены.

— Некоторое время тебе придётся провести здесь, — сказал черноусый, укрывая её простынею. — Меня зовут Олег.

— Ол… г… Ол, — попыталась представиться она.

— Умница, — горячая ладонь коснулась плеча. — Да. Олег.

Вот же осёл! Не Олег, а Ольга! Ольга! За фигурой в белом халате захлопнулась дверь.

— Жизнь — говно, — проговорила соседка, вперившись в потолок. — Выздоравливай, карабкайся… А на фига? — её голос пустил «петуха». — Я не просила, чтобы меня вытаскивали… Эй, ты что, говорить не можешь? Э-эй? — девушка щёлкнула пальцами.

— Н-не, — промычала Ольга.

— Вот говно!

— Н-нет! — сказала Ольга и мысленно взмолилась: молчи, молчи, ты везде найдёшь дерьмо, а если не найдёшь, то нагадишь и влезешь. Эд… Эдуард, где же ты? Ну, приди! Просто приди, чтобы я убедилась, что у тебя всё хорошо.

Ольга мысленно нарисовала его портрет. Узкое лицо. Чёрные глаза с чуть опущенными уголками век. Морщины, сбегающие на щёки. Нос, немного искривлённый вправо. Сжатые губы… такие… сдержанные что ли, по-мужски красивые. Гладко выбритый подбородок. Несколько штрихов — брови и лоб, волосы чёрные с проседью… Очень распространённый в Одессе типаж. Ольга там работала несколько месяцев и получала эстетическое удовольствие от созерцания темноволосых мужчин а-ля Cosa Nostra…

— Привет, — знакомый голос, низкий, родной.

Вздрогнув, Ольга разомкнула веки: Эдуард, такой же, только усталость лежала тёмными кругами под глазами. Что случилось? Расскажи, пожалуйста!

— Неважно выгляжу, да? — он криво усмехнулся, присаживаясь на край постели.

— Да.

Вскинул брови, посмотрел пристально:

— Умница. Ты делаешь успехи, рад за тебя.

— Чш…то у тебя с…

— Тихо. Не волнуйся, тебе вредно. Вчера сообщили… Убили друга. Единственного друга, — он глянул с вызовом. — Убил тот человек, из-за которого ты здесь.

Вот так новость! Откуда он знает? Он знаком с бычарой? Вряд ли, но откуда такая уверенность?

— И я ничего не сделаю, даже если найду его, — продолжил Эд. — Зато он сделает, если найдёт меня раньше, — он поднёс указательный палец к виску, изобразил выстрел.

Ольга покосилась на соседку: слава богу, её кровать пустовала. И когда успела ускользнуть?

— Не то, чтобы я боялся за свою шкуру, она не так уж дорого стоит. Просто такая тварь как он… Не имеет права жить.

— Да, — прошипела Ольга, вкладывая в звук злобу, клокочущую в душе.

— Ну вот, разволновалась. Успокойся. Тебе ничего не угрожает. Он… как бы точнее выразиться… мёртвый среди живых. А ты — не совсем обычный человек. Хотя, если разобраться, любой человек необычен и важен. Не смотри так, больше пока не скажу.

«Это неважно, — подумала Ольга. — Не осталось сил размышлять, строить догадки. Конечно, приятно чувствовать себя особенной, но гораздо приятнее было бы, если бы ты положил руку мне на лоб». Представив это, она ощутила, как тело теплеет и наполняется трепетом. Что бы это значило? Последствия болезни? Или… Раньше такого не было. Никогда.

— Оленька, извини, — Эдуард поднялся. — Мне пора идти. Только не переживай попусту, всё хорошо.

Хотелось удержать его за руку, или хотя бы сказать: «Береги себя», но Ольга пока не могла. Как только он вышел, вернулась соседка, густо пахнущая сигаретами. Скрипнула кровать, принимая её тело.

Эх, покурить бы! Затянуться терпким дымом и запить кофе! Ольга сглотнула. Всё будет, но не сразу. Теперь понятно, почему Эд так суетится. И не страшно уже, и не так обидно, потому что она не жалкая неудачница, а человек с особой миссией. Хорошо это или плохо — другой вопрос. С тех, кому многое дано, и спрос повышен.

Вспомнилась школа.

Школа… Для кого-то это классики и догонялки на переменах, смех друзей и первая наивная влюблённость. Для Ольги — постоянная борьба за право оставаться собой.

Второе сентября. Вторая смена. Стайка шестиклассниц идёт домой, окружив новенькую. Ольга плетётся в хвосте, слушая оживлённый разговор:

— Ну, эт, я в лифчик тряпок напихала и встречаю его. Он и заторчал. Давай меня раздевать, лифчик снял… а там тряпки. «Ну и ду-у-ура», — говорит.

Ольга представила, как некто раздевает эту Юльку: стягивает её коричневый от грязи свитер, потёртые джинсы с масляным пятном на бедре, касается немытой шеи с потёками пота. И лифчик, наверное, тоже сальный, вонючий. К горлу подкатывает комок.

Ольга знала эту Юльку-второгодницу, она жила неподалёку. Её голова постоянно завшивлена, дом наводняли клопы и тараканы…

— И что, — любопытствует Машка Переверзева. — Это больно?

— Да что ты, — отмахивается Юлька и добавляет мечтательно. — Это приятно.

«Неужели им не противно, — думает Ольга, пытаясь отыскать на лицах одноклассниц отголоски того, что творится у неё в душе. — Кто эти люди? Что я здесь делаю?»

Этот вопрос преследовал её всегда. Только сейчас Ольга знала, что она здесь делает: начинает новую жизнь, наполненную смыслом.

Утром следующего дня появилось неудержимое желание двигаться, бежать вперёд. Пальцы стали понемногу слушаться, она могла поднимать и опускать левую руку. Стопы, повинуясь мысленному приказу, вытягивались и напрягались. Не обращая внимания на головную боль, девушка снова и снова повторяла несложные движения. С соседкой она не разговаривала. Не стоит тратить время на человека, который не ценит свою жизнь. Меланхолия тоже заразна.