Хинельские походы - [73]

Утром решили обстоятельно разведать обстановку и перешли на новое место, остановились среди густых зарослей молодого березняка; березки уже распустились, и веселый ветерок играл пахучей листвой на их вершинах.

Под деревьями — зеленые лужайки, поросшие густой травой и цветами.

Голодные партизаны принялись рвать щавель. Однако щавель выручить нас не мог, поэтому пришлось пойти на хитрость: мы собрали в одну боевую группу всех партизан, носивших немецкую форму. Им поручили раздобыть хлеб и другие продукты. В группу вошли все мои артиллеристы и половина взвода Буянова, Командовать ею взялся Фисюн.

В новеньких зеленых мундирах и устрашающих жандармских киверах ребята направились в Родионовку.

К полудню они пригнали две фуры с хлебом и корову. Главную роль в операции исполняли несколько мордвинов, изъяснявшихся по-своему. Ими руководил Инчин. Полицейские и доносчики приняли нашу группу за мадьяр, но все же сочли благоразумным не попадаться на глаза отряду. Настроение у всех поднялось, особенно после того, как в ведрах над кострами закипел мясной суп.

Отряд отдыхал весь день. Вблизи стоянки бежал звонкий родник. Партизаны с наслаждением припадали к нему, а потом умылись, принялись за стирку. Привели в порядок раненых, перевязали их.

Угрюмые леса, панический страх, духота болотных испарений — все это осталось позади, как дурной сон. Только одна новость омрачила этот весенний день: разведка сообщила, что попавший к гитлеровцам Митрофанов расстрелян.

— Да будет ему земля пухом, — сказал Лесненко. — Я, грешным делом, посчитал своего командира предателем.

Вечером, когда закатное небо потускнело и на лесной опушке стало прохладно, Эсманский отряд быстрым шагом пошел по открытому сухому полю. Впереди колонны, метров за сто пятьдесят, шел лейтенант Инчин, в левой руке он лес компас, в правой — готовую к действию гранату. За ним шла группа артиллеристов, усиленная двумя десятками пулеметов. Раненых разместили на фурах, добытых при продовольственной операции. Отряд шел до линии железной дороги, ведущей с Михайловского Хутора на Унечу. Затем мы повернули в обход болотистой лощины по азимуту, потом прошли между двумя селами, и так — всю ночь, строго соблюдая угловые склонения и вычисленные по карте расстояния.

Цель марша заключалась в том, чтобы кратчайшим путем, обходи все населенные пункты и гарнизоны противника, достичь Брянского леса.

Успех дела зависел теперь от искусства вести отряд по азимуту «сквозь игольное ушко». Эту науку — ходить без дорог по азимуту — в отряде знали двое: я и Инчин. Пользуясь транспортиром и циркулем, мы вычислили и записали угловые величины азимута, расстояния от ориентирных мест. Считали точно, вплоть до введения поправок на магнитное склонение.

Рядом с Инчиным шагали два партизана. В их обязанность входили подсчет шагов и запоминание очередных ориентиров.

Первая группа должна была прорубиться сквозь любое встречное препятствие и вывести отряд в зону Брянского леса.

Шли всю ночь и весь следующий день, минуя хуторки и обходя села. В небе кружили самолеты, мы прятались от них в сосновых посадках, разбросанных тут и там на песчаных буграх.

Во второй половине дня наткнулись на гитлеровский лагерь, расположившийся на берегу большого пруда. Все поголовно купались и совсем не ожидали партизан с юга. Наша колонна с хода ошпарила их ураганным огнем из пятисот стволов. Солдаты, выскочив из воды, побежали за реку Чернь, сверкая голыми пятками.

Парусиновый городок, новые шинели, одеяла, оружие и туго набитые душистым табаком и пахучей парфюмерией ранцы стали нашей добычей. Все, кто бросил в Неплюевских лесах одежду, снова были одеты.

К исходу дня мы перешли шлях Голубовка — Знобь-Новгородская. Ночевали в лесных хуторах и тут узнали, что обе Зноби и Старая Гута заняты противником, отряды Ковпака находятся где-то под Путивлем, Гудзенко с Покровским ушли в рейд по Орловской области, а в селе Улица, где мы стояли месяц назад, хозяйничают гитлеровцы, Пришлось нам возвращаться на свои зимние квартиры в Герасимовке, лишенной каких-либо продовольственных запасов.

Через день, выполняя задачу райкома, первая группа разгромила гарнизон гитлеровцев и полицейских в селе Улица. Гарнизон защищался отчаянно, но не устоял против нашего неожиданного и точного удара. Ползком, с гранатами в руках, партизаны подбирались вплотную к противнику и гасили стреляющие из дзотов пулеметы.

При поднявшемся солнце я увидел улицы и огороды, усеянные трупами гитлеровцев. Мы захватили много оружия и боеприпасов, продовольствия же оказалось мало: несколько коров, два мешка с мукой, два воза с зерном — вот и все, ради чего группа с таким мужеством таранила гарнизон, превосходивший наши силы втрое да еще укрепленный дзотами.

— Это не бой, — говорил Инчин, — а какая-то адская работа по истреблению гитлеровцев.

— К черту такую войну! Пузом да зубами доставать каждый пуд хлеба!

— Не желаем воевать без техники!

— Даешь Хинель! Сегодня же, братва, на Хинель! — заявили многие бойцы и командиры. — Если не поведете вы, капитан, уйдем сами, поднимем пушки, будем брать районы.