Хинельские походы - [75]

— Чепуха, — сказал Ромашкин, — строительство дорог — самое трудоемкое дело. Всех жителей лесов не хватит на это, придется идти по шпалам.

— Так нельзя, — возразил Сачко, — надо идти обходным путем. Под Трубчевском пройдем ночью, а со сроком уж как выйдет…

— А дозвольте, товарищ капитан, мне, — вмешался Гусаков. — Вот тут вагоны на разъезде стоят без дела. Я и предлагаю: сесть в них и ехать! Враз будем на месте!

— А паровоз откуда возьмешь? — спросил я.

— Для чего паровоз? Пара лошадей — вот и паровоз! Позапрошлой зимой наш колхоз весь план лесозаготовок таким способом выполнил. Я поищу тут же у дядькив пару коней и — побачите: не то, что вагон, а половину отряда повезу. По рельсам — милое дело, к обеду на Десне будем!

— А тебе, Петро, известна дорога? — вдумчиво спросил Лесненко. — Поступим по-твоему, а впереди рельсы разобраны или мост разрушен…

— Тут надо голову иметь, — отвечал Гусаков. — Запасные рельсы с собой прихватить, шпалы, да и ремонтера при себе иметь не вредно. Да что долго думать! Ремонтеры тут живут! А ну, хлопцы, — обратился он к Пузанову и Карманову, — раздобудьте мне враз ремонтера дорожного або путевого обходчика! Он точно все доложит!

По опыту работы в шахте я знал, что лошади без труда перевозят целые составы вагонеток. Не было сомнения в том, что по нормальному рельсовому пути пара лошадей вполне справится с одним товарным вагоном. К тому же и груз живой — партизаны: в трудных местах они подтолкнут вагон и подсобят коням.

Проблема транспортировки продовольствия сквозь дикие дебри решалась сама собою и совершенно неожиданно.

Приняв план Гусакова за основу, я предложил мобилизовать в селе по паре коней на взвод и начал продумывать детали передвижения. Возможные трудности в пути сводились к следующему: как тормозить, если, вагон понесется под уклон? Как спасти в этот момент людей, лошадей, груз?

После решения всех этих вопросов чисто практически наш эшелон через два часа был готов к отправлению. Экспедиция выглядела весьма живописно: пара лошадей с помощью постромок впряжена в вагон; ездовой, положив на буфера доску, сидит с вожжами в руках, готовый в любой момент свернуть коней с опасного пути и отцепить их. Из приоткрытой двери вагона тянутся к передним колесам другие вожжи, — они соединены с тормозными колодками. Незначительное натяжение — и вагон замедляет ход. Люди готовы по тревоге выскочить через обе двери на правую и левую сторону пути. В каждом вагоне — командир взвода, он же и главный кондуктор. На крыше мы поставили два пулемета и расположили пулеметные расчеты. На переднем срезе крыши, свесив ноги, сидел помощник командира взвода. Он должен был бдительно следить за состоянием пути и командовать, где следует отпустить, а где натянуть тормоз.

Остальные вагоны оборудовали таким же способом. Расстояние между ними установили в пятьсот метров. Эта мера уже чисто военного свойства: не подвергать всего поезда опасности бомбежки с самолета или обстрелу противника с земли.

Кажется, предусмотрено все.

Талантливая имитация паровозного гудка одним из ездовых — и вагон идет, набирая скорость. Кони переходят на рысь. Катимся легко, весело. Мелькают сосны, воронки от авиабомб, мерно постукивают колеса, гремит песня.

Вдруг раздается крик:

— Тор-мо-за-а!

Вагон подскакивает и останавливается. Всех швыряет к передней стенке. С крыши раздается семиэтажная брань. Вагон остановился на небольшом мосту… без настила, Рванувшиеся влево кони, оборвав постромки, барахтаются в глубокой канаве, стенки которой обшиты досками.

Наблюдатель прозевал, а сцепщик растерялся…

Дружными усилиями вытаскиваем коней из деревянного ящика. К счастью, они не поломали ног. Едем дальше, сбавив ход.

— Слишком весело, по-курьерски мчались! — смеется Коршок.

Вскоре снова остановка.

— В чем дело? — спрашивает Анисименко. Пулеметчики с хохотом отвечают ему с крыши:

— Один паровоз, товарищ комвзвода, протекать начал…

К исходу дня эшелон благополучно прибыл в Белую Березку.

На берегу Десны наша железная дорога обрывалась, но в нескольких километрах вниз по течению мы нашли другую. Начинаясь на Хуторе Михайловском, она пересекала Десну и уходила в Белоруссию. Лесокомбинат, станция и рабочий поселок Белая Березка приютились на возвышенном берегу. В мирное время здесь принимали лес, который сплавляли с верховьев Десны.

Лесозавод Белая Березка — родной брат Хинельского лесокомбината. Сочетание железнодорожной ветки с большой рекой обусловило обработку древесины на месте.

Лес для Белой Березки заготовлялся почти по всему Брянскому краю и свозился зимой к берегам лесных речек, А по весне, когда очищаются от льдов реки, плоты и тесные молевые потоки спускались по реке Болве с верховьев Неруссы, по Навле и, вырвавшись на просторы Десны, плыли вниз, навстречу первым пароходам, идущим из Черниговских затонов вверх, к Брянску.

Война изменила облик Белой Березки: уныло торчат заржавленные трубы, заколочены окна домов, не видно жителей; пирамидальные кучи опилок из ярко-желтых стали грязно-серыми.

Молчит фанерный док: рабочие лесокомбината, лесорубы, сплавщики, машинисты ушли на фронт, а кто был освобожден от службы, тот взял автомат и дерется с захватчиками, вступив в один из отрядов погарских партизан под командой Кошелева.