Хинельские походы - [115]

В борьбе против захватчиков и их прихвостней прошли три месяца в Хинельском лесу. Одни, отрезанные от Брянской лесной армии, без флангов и тыла вели мы свою малую войну на территории ближайших районов.

Несколько групп разведчиков, высланных нами в Брянский лес с донесением, не вернулись. Одни, как группа Пети-моряка и политрука Юхневича, трагически погибли при попытке прорваться к нам из Брянского леса, другие, как Фисюн или группа Инчина, пропали без вести…

Только зарева пожарищ да отдаленный, еле уловимый по утрам гул артиллерийской канонады говорили о том, что Брянская армия жива и не прекращает борьбы.

Разведчики Севского отряда ежедневно подсчитывали гробы в Середино-Буде и в Севске; солдаты и офицеры осадной армии, не овладев Брянскими лесами, гибли от партизанских пуль и подрывались на минах — количество березовых крестов вокруг Брянского леса продолжало увеличиваться.

Осадная армия имела еще достаточно сил для того, чтобы не пропускать к нам в Хинель связных и разведчиков. Мы продолжали действовать в отвоеванной нами полосе на свой страх и риск, руководствуясь указаниями партии и революционной совестью.

Много было проведено нами и дерзких налетов, и боевых операций, мелкими боевыми группами и всем отрядом, пока села всех четырех прилегающих к Хинельским лесам районов не были окончательно очищены от гитлеровских ставленников и самих оккупантов. Сельские и волостные управы отступили в районные центры, коменданты перешли сначала на «полулегальное» жительство, завели конспиративные квартиры в наиболее удаленных от Хинели селах, а потом вынуждены были и вовсе ретироваться в Севск или Глухов…

Четыре миллиона пудов хлеба, которые мечтал собрать гебитскомиссар Линдер в северной части «своего» округа, большое поголовье лошадей, скота, а также рабочая сила, предназначенная для угона в Германию, — всё это осталось на месте. Последние эсэсовские отряды были угнаны из Сумской и Курской областей на фронт, под жернова сталинградской мельницы.

Пользуясь возможностью заложить в Хинельском лесу продовольственную базу, Артем Гусаков перевез с Севского шляха все бензоцистерны и бочки, заполнил их пшеницей и закопал в земляных амбарах. Сотни мешков с мукой он затопил в заводях речки Ивотки, находя, что лучшим способом предохранения муки от сырости является хранение ее на дне реки, под водою…

Первая группа выросла и окрепла. Каждый взвод реорганизован был в роту, кавалерийская группа — в эскадрон.

Снова обзавелись артиллерией, минометами, в несколько раз увеличилось число пулеметов.

Под крылом нашего отряда вырос новый, Хомутовский отряд, которым командовал житель села Доброе Поле — Шупиков. Вырос и возмужал второй Севский отряд Михаила Коновалова. В Хинельском лесу снова насчитывалось около шестисот народных мстителей, и мы с нетерпением ожидали возвращения из Брянских лесов остальных Хинельских отрядов и снова готовились к защите отвоеванного нами края.

Из данных нашей разведки и сведений, полученных от населения, мы знали, что жандармские и полицейские формирования городов Глухова, Рыльска, Севска и Ямполя готовят соединенными силами карательную экспедицию на Хинель. Тысячный отряд противника формировался в Глухове.

Наша конная разведка неусыпно следила за этой силой. Петро Гусаков сообщил, что передовой отряд карателей, проследовав через Эсмань, занял село Муравейная. Разграбить, а потом сжечь большие села Хинель и Хвощевку, расправиться с семьями партизан в Барановке и в других селах — вот о чем мечтали собравшиеся головорезы.

Муравейная — небольшое село, расположенное в степной балке. В нем нет ни одного каменного здания, ни церкви, ни каких-либо других сооружений, на которые могла бы опереться оборона противника. Позиция во всех отношениях никудышная. Только военной безграмотностью начальника этой карательной экспедиции можно было объяснить, почему исходным положением для похода на Хинель противник избрал это место.

— Другого случая истребить этих мерзавцев нам ждать нечего! — сказал я своему комиссару после оценки полученных сведений. Анисименко, знавший местность лучше меня, был того же мнения.

— Только бы не ушли они, прежде чем успеем ударить! — высказал опасение комиссар. — А что, если сегодня же ночью напасть на них?

— Так они же не все пришли, — возразил Петро. — Нехай все эти обшарпанцы в Муравейной сберутся!

— Дело! Пусть собираются. Только как бы нам не спугнуть их?

— Да это мы зробим! — заверил Петро. — Надо чтобы они думали, будто мы в Брянский лес ушли…

Предложение Гусакова было, как всегда, дельным. Обсудив детали, мы приняли такой план действий: ночью окружить карательный отряд, под утро обрушиться на него всей мощью артиллерийского огня, выгнать в поле и там дать разгуляться нашим кавалеристам.

Во второй половине дня мы затаились в небольшой лесной балке вблизи винокуренного завода. Никто, кроме нескольких разведчиков, не должен был отлучаться за линию часовых, окружавших нашу стоянку.

Отряд стоял тихим биваком, в полной боевой готовности. В центре котловины размещался эскадрон Русакова. Кони — под седлами, подпруги и трензеля опущены, стремена закинуты наверх. На косогоре дымилось несколько очагов: в подвешенных ведрах готовился обед.