Химия - [53]

Одна из излюбленных мантр противников толерантности из числа анархистов и антифа — «Батька Махно пидоров не защищал». У красных есть свои аналоги: «Ленин не был толерастом». На первый взгляд это кажется абсурдной шуткой наподобие «При Сталине в интернете не было цензуры», но многие люди абсолютно серьезно пытаются доказать «нетолерантность» Махно или большевиков, используя подобную аргументацию. Надо сказать, что в начале 20-го века в Российской Империи вопрос гомосексуальности вообще не находился на повестке дня, хотя именно Октябрськая Революция и уничтожила параграф 995, предполагавший ответственность за мужеложство. Вместе со всем царским уголовным правом. Но еще в 1911 году Ленин писал в письме: «Все запреты, касающиеся сексуальности, должны быть сняты… Нам есть чему поучиться у суфражисток: даже запрет на однополую любовь должен быть снят». Махно в своих сочинениях как-то обошел эту тему, что вполне объяснимо, она не была на слуху. В то время черносотенцы еще не устраивали показательной охоты на содомитов. Тогда основным объектом атаки реакционеров было другое дискриминируемое меньшинство — евреи. Антисемитизм был глубоко укоренившимся и поистине народным явлением, частью культуры. В любом селе любой крестьянин знал, кто распял Господа и из чьей крови на самом деле готовится маца. Ненависть и предрассудки по отношению к евреям охватывали все слои общества. Только вот Нестор Махно антисемитов в своей армии попросту расстреливал. Да и в РККА погромщики отнюдь не приветствовались, борьба с антисемитизмом в первые годы Советской Власти велась очень активно. Еще следует вспомнить о том, что женщина в политике в начале 20-го века была очень новым, редким и непривычным явлением. В революционной же среде царило редкое для того времени гендерное равноправие. Можно сказать даже разврат. Большевики, анархисты, народники, в основной своей массе, были чудовищными «толерастами» и ниспровергателями моральных основ общества. Почему-то они не боялись, что «народ их не поймет». И народ все отлично понимал и даже поддерживал. Вряд ли он так уж сильно поглупел за прошедший век.

Глупое и безосновательное представление о простом человеке как о природном консерваторе вполне приличествует правым либералам. Но его не следует разделять левым и анархистам. От нашего движения пролетариев отпугивает совсем не поддержка кем-то там геев, мигрантов или группы Pussy Riot. Беда в том, что пролетарии, как правило, даже не подозревают о существовании левого движения. А если и подозревают, то не понимают, что это движение может им предложить. И виноваты в этом отсутствии понимания не геи и мигранты, а левые, которые, заботясь о нежных чувствах воображаемого рабочего, забыли о рабочем настоящем, потребности которого сводятся не к «традиционным ценностям», а к достойной оплате труда и уважению его человеческого достоинства. Так что реальный боевой профсоюз нужен ему куда больше, чем все консервативные идеалы вместе взятые. И уже по мере включения в настоящую производственную борьбу, пролетарий избавится от всех болезненных и иррациональных мещанских предрассудков, а потом, быть может, и ощутит достаточную заинтересованность, для повышения своего теоретического уровня. Люди гораздо охотнее усваивают политические идеи, если чувствуют, что они связаны с их материальными потребностями. Через книги к левизне сейчас приходят, по большей части, интеллектуалы. И то, не из-за того, что они «лучше» или «умнее», а потому что для них именно текст и является средством производства.

Левому движению следует почаще вспоминать о своих истоках. О бескомпромиссности, жажде разрушать и полном презрении ко всему действующему миропорядку.

Советский проект провалился во многом именно потому, что новое общество решили строить не только из старого материала, но и по старым чертежам. Консервативный реванш уничтожил завоевания двадцатых годов, а от написанного в 60-е годы «Морального кодекса строителя коммунизма» уже разит ладаном и тухлятиной. Вместо того чтобы повторно идти на поводу у правых, мы должны воплотить в жизнь самые страшные их кошмары. Не социал-демократическую «толерантность», примиряющую меньшинства и моральное большинство, а настоящую революционную «сверхтолерантность», «ультратолерантность», уничтожающую само понятие морального большинства.

Разрушим эту тюрьму (эпилог)

Одним из символов российского протестного движения стала песня «Стены рухнут» в исполнении группы Аркадий Коц. Припев «Давай разрушим эту тюрьму» превратился в лозунг. В изначальном каталонском варианте песни речь шла не о стенах, лирический герой призывал вырвать из земли кол, на который намотаны цепи (в каталонском языке слова «кол» — estaca — и государство — estat — созвучны). В наших реалиях можно говорить не только о разрушении метафизической тюрьмы, но и о вполне конкретных тюрьмах, в которых в Российской Федерации пребывает более 600 тысяч человек. В Украине — около 150 тысяч, что, учитывая разницу в населении — сопоставимое число. Соотношение количества заключенных на душу населения в несколько раз выше, чем в средней европейской стране, хоть и недотягивает до статистики США. Но дело не только в количестве. Тень тюрьмы годами и десятилетиями влияла и продолжает влиять на все аспекты общественной жизни: от политики до культуры. Целое поколение было взращено на сериалах про «ментов» и «Зону». Президент, желая показать свою близость народу, вворачивает в свою речь слова из криминального сленга. Подростки из небольших городов и спальных районах мегаполисов уже не одно десятилетие пытаются жить по «понятиям», передаваемым более опытными, уже сидевшими товарищами.