Химия Ее Величества - [37]

— Опасаетесь, что откровенность принесет пожизненный срок, а не смягчение приговора? — догадался Олег. Сам факт участия в НВФ, по-видимому, не самый жареный факт в биографии Евкоева.

— Вы-то чего добиваетесь от меня? Признания ради признания? Или есть корыстный интерес?

— Можно и так сформулировать. — Ермилов убрал в портфель фотографию и стенограммы допросов. — Если вы сможете просветить меня по одному вопросу про некоего англичанина, мы будем ходатайствовать в суде о смягчении приговора. Вы же хотите увидеть родителей, сестру?

— Я их увижу…

— В этой жизни, — уточнил Ермилов, — а не в загробной.

— А если поконкретнее, — попросил Рашид, и его лицо неуловимо преобразилось.

Тяжелое выражение, которое преобладало на протяжении первых двух допросов, когда его лицезрел Ермилов, сменилось циничным, рассудочным. Это лишний раз убедило Олега, что он имеет дело не с рядовым бойцом.

Ермилов пожалел, что нет сейчас рядом Горюнова. Петр видел в ИГИЛ разных типов и умел их довольно ловко квалифицировать.

— Вы хотите понять, что является предметом торга? — уточнил Олег. Снова решил действовать поэтапно, не торопясь выкладывать все сразу.

— Англичанин? — переспросил Евкоев. Он явно опасался, что расспросы будут лежать в другой плоскости.

Что-то было у него за душой — черное, как флаги ИГИЛ, мутное, как их обещания правоверной жизни в халифате, о чем он боялся рассказывать здесь, перед фээсбэшником.

Олег ждал, когда Евкоев догадается, о ком идет речь, или перестанет прикидываться, что не понимает. Или там было так много англичан?

— Вы не могли бы уточнить?

— Вы сопровождали его по военному учебному лагерю «Шейх Сулейман» под Хаританом.

— Допустим. Припоминаю. И что вы о нем хотите узнать?

— Все. Приметы, с какой целью приезжал к игиловцам, о чем говорил, в качестве кого вы были при нем.

— А взамен?

— Смягчение приговора. В суде сторона обвинения не будет настаивать на предельно большом сроке. По минимуму. Участие в НВФ, без отягчающих.

— Что вам этот англичанин?

Ермилов промолчал, ощущая заинтересованность Рашида в озвученном предложении.

— Мне надо подумать, — твердо сказал Рашид.

Олег смерил его оценивающим взглядом. Евкоев вознамерился прикинуть варианты. Не прогадает ли он, согласившись? Вероятно, пересмотрит свое отношение к англичанину. Раз тот представляет такой интерес для ФСБ, может, и стоит гораздо дороже. А что наиболее вероятно, Евкоев знает или предполагает, с кем имел дело в лице англичанина, и, прежде чем откровенничать с Ермиловым, попытается прощупать, обладает ли теми же знаниями собеседник из компетентных органов или только догадывается.

— Я и так потерял достаточно времени, — Ермилов встал. — Десять минут на раздумья. Конвойный! — позвал он. — Побудьте с подследственным. Я выйду минут на десять.

Олег нашел в коридоре окно с широким подоконником и решил перекусить, благо запасся бутербродом.

Этот перекус на подоконнике напомнил ему годы после института, когда он почти ежедневно проводил по многу часов в следственных изоляторах Москвы и мог пообедать только так, всухомятку, между допросами.

Люська заворачивала в бумажку бутерброды как примерная жена. До тех пор пока не вернулась в адвокатуру.

Сейчас ее могло встревожить только что-то из ряда вон выходящее. Как, например, недавнее ранение Ермилова, которое он наивно пытался скрыть от ее всевидящего ока. Она сразу учуяла, что у него температура, когда он прилетел из Владикавказа с лепешками, распространяя вокруг себя аромат коньяка.

Короткова потрогала его лоб. От ее рук пахло черной смородиной. Люська в его отсутствие ездила с Наташкой на дачу, собирали урожай.

Олег списал подъем температуры на простуду, но Короткова обнаружила недостачу рубашек (он выбросил ту, окровавленную, с порванным рукавом). Подозрения ее усилились.

— Ермилов, признавайся, что ты спроворил? — это была самая мягкая формулировка в допросе, который она ему профессионально учинила.

Когда он все же осмелился показать рану на плече, Люська напустилась на него всерьез, и прежние нападки оказались легкой разминкой. Затем она начала звонить своей подруге Инессе в Склиф.

Эта Инесса, дама почти двухметрового роста, с легкой растительностью на верхней губе, имела явные гормональные проблемы и громовой голос.

Когда она впервые пришла к Ермиловым в гости, Олег потерял дар речи и поздоровался лишь после того, как Люська его как следует ущипнула.

Инесса была еще обладательницей мужа — футбольного болельщика. Он беспрерывно говорил о футболе и… снова о футболе.

В юности Олег увлекался этим видом спорта, играл в студенческой команде голкипером, но в последние годы большой теннис полностью взял верх. И он не разделял восторженных речей Инессиного супруга об «Интере» и «Ювентусе».

— Я лучше в свою поликлинику завтра зайду, — Ермилов попробовал оказать сопротивление. Его не радовала перспектива попасть в крепкие хирургические руки Инессы.

— Инесса дежурит сегодня, — Люська уже успела до нее дозвониться. — А во-вторых, в твоей поликлинике ты только в очереди просидишь, да к тому же тебе в карточку понапишут бог знает чего и спихнут тебя потом, Ермилов, раньше времени на пенсию. А я еще не теряю надежды, что стану женой генерала.