Химическая свадьба Христиана Розенкрейца - [17]

Но чтобы избежать недоразумений, заметим, что форма бытия, в каковой начинает духовным образом проступать существо, лежащее в основе человека до его становления в этом качестве, не имеет ничего общего с животным началом, с которым связывает происхождение человека расхожий дарвинизм. Ибо животная форма духовного лика по самой своей сути может принадлежать только миру образующих сил. Внутри чувственного мира он может существовать лишь как бессознательная составляющая человеческой природы.

То, что брат Розенкрейц частью своего существа, находящейся в оковах чувственного тела, еще пребывает в состоянии, предшествовавшем человеческому становлению, выражается в душевном настрое, с которым он очутился у входа в замок. Он бестрепетно стоит перед тем, что его ожидает, и его взор нисколько не замутняют суждения, все еще производимые привязанным к чувственному миру рассудком. Подобное замутнение он заметит позже — в тех, кто придут, не приобретя правильного душевного настроя. Они тоже прошли перед «ужасным львом» и видели его, ибо последнее зависит только от того, приняли ли их души соответствующее направление мыслей и способ ощущений. Но действие означенного духовного лика не могло быть в них достаточно сильным, чтобы подвигнуть их к отказу от того способа суждений, к которому они привыкли в чувственном мире. Их способ судить о чем-либо представляется духовному оку брата Розенкрейца внутри духовного мира пустым бахвальством. Они хотят увидеть идеи Платона, сосчитать атомы Демокрита, утверждают, что видят невидимое, по правде же не видят ничего. Все это показывает, что их внутренние силы не могут найти связь с окружающим их миром. Им не хватает осознания истинных требований, которые предъявляет духовный мир человеку, желающему его созерцать. Брат Розенкрейц в последующие дни именно потому и может связать свои душевные силы с духовным миром, что во второй день он, в полном согласии с истиной, может поручиться, что не видит и не может ничего из того, что другие пришлецы, как они уверяют себя или других, видят или могут. Ощущение собственной беспомощности позднее превратится у него в мощь духовного переживания. В конце второго дня он позволяет надеть на себя оковы, потому что должен ощущать оковы душевной беспомощности в отношении духовного мира, и эта беспомощность как таковая будет освещаться светом его сознания столько времени, сколько необходимо, чтобы она преобразовалась в силу.

Андреэ намерен показать, как семь «наук и свободных искусств», на которые в Средние века подразделяли знания, приобретаемые в чувственном мире, могут служить подготовкой к духопознанию. Под этими семью разделами познания обычно подразумевали грамматику, диалектику, риторику, арифметику, геометрию, музыку и астрономию. Из изображенного в «Химической Свадьбе» можно понять, что Андреэ думает наделить знаниями, полученными из этих разделов познания, не только брата Розенкрейца и его законных товарищей, но и незаконных пришельцев. Но их владение знаниями — иного рода. «Идущие законным путем», прежде всего сам брат Розенкрейц, переживания которого изображаются, усвоили это знание таким образом, что благодаря овладению им развили в душе силу для восприятия в духовном мире того неизвестного, что пока еще должно быть сокрыто от «свободных искусств». Их души благодаря этим искусствам приготовлены к тому, что они не только знают, чтo можно познать с их помощью, но еще они знают, что это знание придает им вес, благодаря которому они могут приобретать опыт в духовном мире. Те же, кто проник в замок незаконно, не могут превратить весомость этих искусств в душевную весомость. В их душе нет истинного мирового содержания этих «семи свободных искусств». На третий день брат Розенкрейц участвует во взвешивании душ. Оно изображается имагинацией весов, на которых взвешивают души, чтобы определить, включили ли они в свой собственный человеческий вес то, что уравновешивается семью гирями. Семь гирь суть имагинативные представители «семи свободных искусств».

Брат Розенкрейц имеет в своей душе не только содержание, не уступающее семи гирям, но и какой-то перевес. Это идет на пользу другому персонажу, который сам по себе душевно недо-статочно состоятелен, но благодаря защите истинного духоиспытателя избегает изгнания из духовного мира. Приводя описание этих процессов, Андреэ показывает, сколь глубоко он знаком с тайнами духовного мира. Из всех сил души, которые развиваются еще в чувственном мире, одна лишь любовь остается неизменной при переходе души в мир духа. Помогать слабым людям в меру сил, какими располагаешь сам, бывает возможно в чувственном мире, но точно таким же образом это может совершиться и при помощи того, что человек приобрел в духовной области.

По тому, как Андреэ изображает изгнание из духовного мира незаконно в него проникнувших, видно, что он в своем произведении пытается довести до сознания современников, насколько может быть далек от мира духа, а значит, и от подлинной действительности человек, хотя и знакомый со всевозможными описаниями путей к этому миру, но по сознанию своему чуждый действительно внутреннему преображению души. Непредвзятое чтение «Химической Свадьбы» обнаруживает, что одна из целей автора — сказать своим читателям, как вредны для истинного развития человечества те, кто вторгается в жизнь под влиянием побуждений, неправильным образом связанных с духовным миром. Андреэ ожидал, что именно в его время будут установлены правильные, исходящие из правомерного познания духовных основ бытия социальные, моральные и прочие, связанные с человеческим обществом, цели. Поэтому в своем изложении он старается вывести на свет все, что наносит ущерб прогрессу человечества, формируя свои цели исходя из неправильной связи с миром духа.