Химеры просыпаются ночью - [13]

«Хотя права ведь в любом случае не повредят, — рассудил он, — вдруг да и явится чудо в виде незапланированного пополнения бюджета. А я уже во всеоружии — иди в магазин и покупай».

Но даже незапланированного чуда в планах на сегодня пока не намечалось. Нужно было выдергивать себя из постели — лучше сразу и окончательно, потом завтракать, потом… эх, можно позвонить инструктору и посетовать на нехватку времени, головную боль и насморк… И станет тогда легко и просто жить на этом свете сегодня. Но — только сегодня. Завтра появится сожаление о неиспользованном дне тренировок, досада на свою слабовольность и вообще… Он знал, как это бывает и не любил себя в такие моменты.

Митин решительно выдохнул и поднялся. Холодно. На улице мороз за тридцать — не шутка. Появилась слабая надежда, что сегодня не заведется мотор и тогда он на законных основаниях проведет этот день дома, и не будет никаких претензий к самому себе. Но знал — будет. Ведь он только обрадуется тому, что не заведется мотор, но никак не огорчится. Следовательно, опять же проявит слабость.

Кофе, густой и пахучий, с молоком и сахаром, прояснял мозги и приподнимал настроение. И белое утро за окном казалось чище, и предстоящая поездка представилась как лишняя возможность побыть за рулем самого настоящего автомобиля — когда потом еще водить доведется?

Звонок инструктору. Все в порядке, движок завелся, можно ехать. Снега вот правда намело на площадке за ночь — придется снова пробивать. Но это мелочи. Если выполнит все упражнения по снегу — то на экзамене точно не оплошает.

Зато как на внутреннем оплошал! Последнюю стойку на «змейке» вообще мимо проехал — благо экзаменатор отвернулся в этот момент, не заметил; на параллельной парковке прямо «задницей» въехал в правую вешку — рано поворот заложил; в «гараже» тоже… Только вот «эстакаду» и сдал, но перед линией перенервничал и так резко ударил по тормозу, что инструктор едва с матом не вышиб лобовое стекло. До экзамена в ГАИ допустили: автошколе тоже свой процент выпускников сбивать ни к чему; да и не охота потом валандаться, доучивать… Пусть новички сами разбираются, как хотят. Вот если б не зимние каникулы на две недели — точно в ГИББД завалился. А так — счастье в виде двухнедельных тренировок.

Зато теорию сдал на все сто, без единой ошибки. Что же, не зря себя мучил по два часа в день за билетами. Так что за теорию особенно не беспокоился, хотя и не расслаблялся, по-прежнему ежедневно повторял все билеты. Тем временем, «час Икс» приближался.

Митин натянул на себя два свитера и под брюки — спортивные штаны. Сверху накинул легкую куртку: в дубленке за рулем крайне неудобно, а мороз снаружи тот еще. Постоял с полминуты у двери — так не хотелось выныривать из квартиры в промерзшую прорубь улицы…

Надо.

Белая улица, белые сугробы, белые ветки. Редкие машины дымят белым. Людей не видно — все сидят по теплым квартирам. Сугробы крыш сельских домов, как и машины, испускают белый дым. Прямо вверх — мороз крепчать будет. Морозы уже целый месяц стояли. Как пришли во второй половине декабря — так и остались здесь и, похоже, на всю зиму. С нетерпением ждали весны. Самое худшее время для автошколы он выбрал — осенью проселочные дороги развезло в грязи, потом долго не выпадал снег, а теперь вот выпал — и покрыл все зимние нормативы. И мороз еще.

Транзитный автобус из Рязани должен был пройти примерно через пятнадцать минут, но Митин всегда выходил заранее: лучше уж подождать немного, чем опоздать. Но эти пятнадцать минут нужно было топтаться внутри насквозь промерзшего воздуха. Недавно здесь, на этой остановке, у него едва не произошел удар холодом. Внезапно дрожь пробежала по позвоночнику — ни до, ни после он не ощущал ничего подобного — все тело замерло и неприятно свело судорогой. Он понял тогда, что означало выражение «промерзнуть до костей». В то утро действительно — до костей. Но свой час тренировок все-таки отъездил. А вечером отпаивался малиновым чаем.

И на остановке он был совсем один. Даже собаки не бегали. Опять со слабовольной надеждой подумалось: а что если автобус не придет…

Но он пришел. Обвитый белыми клубами, остановился. Митин порадовался, что минут десять получится погреться, ибо уши и нос уже серьезно прихватывало. А брат на работу за пятнадцать километров в школу каждый день в любую погоду… У него кончики ушей однажды почернели — шел три часа пешком по двадцатипятиградусному морозу. Детишки удружили.

— Все собрались? — спросил водитель школьного автобуса.

— Все, все, — зазвенели детские голоса.

— А учитель ваш где же?

— А он уже уехал.

Хотя знали, что брат еще в школе.

И уехали. А брат пошел пешком.

Митин тогда посоветовал влепить «двойки» в году всем «шутникам». Но такие порядки в школе устроили: за каждую «двойку» приходилось отписывать кучу бумажек, отчетов, выслушивать нотации о необходимости улучшения качества преподавательской деятельности… В общем, как сказал сам брат:

— Это я не им «двойки» поставлю, это я себе их поставлю.

На том инцидент и был исчерпан.

Митин подумал, что, как только купит машину, будет возить брата каждое утро на работу. Только вот институт закончит. Еще год остался. Зовут в аспирантуру, наверное, нужно было соглашаться. Но — что-то не то все, не то… Иные только мечтали о подобной возможности, невзирая на всякие «то или не то», а он вот — «с жиру бесился».