Химеры - [9]

Легкое движение рядом, шелест, кто-то тронул его за плечо.

Фолари вскинулся, оскалил зубы и на всякий случай зашипел. Потом опомнился, отпрянул, сел обратно в кресло.

— Ого, да ты из наших, — на него в упор уставились прозрачные глаза в черных ресницах. Бледное личико, высветленные добела волосы. — Где такие клыки нарастил?

Девчонка стояла рядом, легкая, стройная, черно-белая, как рисунок углем на белой бумаге.

— Я… — фолари смутился. — У меня так всегда было.

Спутала. Хорошо хоть не убежала с визгом.

— Ну да, конечно, — легкая улыбка. — Ладно, не хочешь говорить — не надо. Меня Десире зовут.

— Ньет.

— Ты господина Илена ученик? — Десире покосилась в сторону сцены.

— Что-то вроде. Помогаю ему с работой. Временно.

— Говорят, у него такой характер тяжелый, что на стенку залезть можно, — подковырнула девчонка. — Упрямый — жуть! Одно время я боялась, что они с матерью поженятся. Я бы тогда из дома сбежала.

— Почему это тяжелый, — Ньет обиделся за своего человека. — Нормальный характер. Не дерется, еда у него вкусная. Картинки красивые. А кто твоя мать?

— Лара Край, режиссер. Воон она сидит, — Десире сморщила носик, и темные нарисованные круги под ее глазами показались совсем уж неуместными. — Полезли на крышу? А то она меня щас увидит и примотается к чему-нибудь. Пусть они с госпожой Кариной твоего Рамиро терзают, а мы сбежим.

Ньет поднялся и пошел за ней, осторожно пробираясь меж креслами. Она, похоже, так и не сообразила, с кем познакомилась. Люди так легко обманываются, только если все делать, как они привыкли.

Десире вывела его в просторный холл, увешанный гербами и портретами, свернула, пошла к высокой двустворчатой двери под арочным сводом, задевая вытянутой в сторону рукой круглые бока колонн.

— Тут лестница на ложи и бельэтаж, поднимемся по ней и вылезем на колосники. Никогда не был над сценой?

— Я тут вообще первый раз, — честно сказал Ньет.

— А ты разве не на театрального художника учишься?

— Нет.

За дверью оказался красивый светлый коридор, а потом и впрямь лестница, мраморная, с красной ковровой дорожкой и деревянными перилами, отполированными тысячами рук.

Десире полетела вверх по ступенькам, Ньет поспевал за ней, умудряясь еще и головой по сторонам вертеть. Этажа через три красивая лестница сузилась, ковер исчез, мрамор сменился бетоном. Еще пара пролетов.

— Вот, нам сюда.

Следующая дверь оказалась совсем простой, окрашенной в бежевый, с обычной круглой ручкой — никаких завитушек.

— Проберемся над сценой, только ступай осторожней, не топай там особо.

Десире распахнула дверь, Ньет с любопытством заглянул внутрь и тут же отпрянул.

Железо. Много злого, жаркого, пахнущего опасностью и смертью железа.

Как в печь шагнуть.

— Ты что это? Высоты боишься?

Десире с легкостью спорхнула на железный помост, пробежалась вперед — металл даже не загудел под ней. Обернулась, поманила за собой.

— Не дрейфь, давай руку. Эх ты, а еще химера…

— Я не химера.

Из бархатной глухой тьмы перед и под ними шел ровный жар, вынуждая отвернуть лицо. Фолари сощурился, стараясь не дышать.

— Мы не боимся высоты, — серьезно сказала Десире. — Мы не боимся высоты, тьмы, смерти и Полуночи. Мы ничего не боимся. Только так можно стать свободным.

Ньет выдохнул и шагнул вперед. Побрел за своей проводницей, стараясь не смотреть вниз, не дышать, не оглядываться.

Если попривыкнуть… можно пройти. Тем более, что дальше металл сменился решеткой из деревянных брусьев.

Злое железо окружало его со всех сторон: гигантская тяжеленная клетка, решетчатые железные мостки, черные тросы, свисающие вниз, в пропасть, спящие машины, ряды слепых прожекторов, огромных, как в порту, металлические реи и растяжки ― бегучий такелаж сухопутного судна.

Клетка, выстроенная людьми для их непонятной магии, занавешенная бархатным занавесом, переслоенная черным сукном, полная стоячего пересушенного воздуха, саднящего горло.

Колеблющийся пол.

Смазка, горелая пыль, металлическая стружка. Ничего. Ничего страшного, все равно, что машина, рамирова “Фриза”, только больше.

Ньет, жмурясь, протянул руку, нащупал холодные пальцы Десире, чувствуя, как гудит и дышит жаром помост под ногами.

— Открывай глаза, трусишка, — весело сказала она. — Уже пришли.

* * *

— Спектакль называется «Песни сорокопута», но за сюжетную основу мы берем «Энери и Летту», — Лара обвела взглядом собравшихся. Подняла ладонь, пресекая возражения Эстеве, молодого, но уже прогремевшего танцовщика Королевского балета, приглашенного на роль Принца-Звезды. — Да, сюжет затаскан, да, все его знают наизусть, однако он не противоречит историческим хроникам, что для нас очень важно. Позволю себе напомнить, что историческая достоверность — это фишка спектакля, главный козырь и основная задача. Кроме того, наш заказчик требует безусловного соблюдения фактографии, хронологии и реалий, поэтому всем нам, любезные господа, придется заново проштудировать учебник средних веков, особенно историю мятежа Анарена Лавенга. Что ты хочешь спросить, Эстеве?

— Что мы все-таки ставим, балет или драму? — танцор покосился на Марта Мареля, актера из драматического состава театра. Тому было уже хорошо за сорок, он обладал строгим одухотворенным лицом, седой шевелюрой, флегматичным нравом и амплуа благородного рыцаря, побитого жизнью.