Химеры картинной галереи - [3]

– Спасибо за приглашение, – вставил он. – Мне крайне нужен репортаж о мужской моде.

– В таком случае наши интересы совпали, – сказала Надежда. – Прошу прощения, сейчас я должна уйти. Увидимся позже.

К гостям Надежда вышла в черном атласном платье с глубоким декольте на спине, прикрытом тонким гипюром. По гипюру пролегала застежка на тридцати пуговках с воздушными петлями. Чтобы их застегнуть, Надежда специально пригласила в свой кабинет администратора Викторию, и на это у них ушло пятнадцать минут. Из украшений она выбрала бриллиантовые серьги, подаренные когда-то бывшим любовником Марком Фридмановичем. Он, кстати, тоже был на приеме.

История возвращения Марка в жизнь и дела Надежды Раух была связана с ее неудачной попыткой усыновления ребенка. Фридманович, как адвокат, сделал все, что смог, и, несмотря на неудачу, сумел сохранить расположение бывшей любовницы. Не далее как вчера Марк позвонил и напросился на прием. Надежда пригласила его и теперь хотела знать, для чего.

По неширокой витой лестнице она спустилась в гостиную, которую к тому времени уже заполнили нарядные гости: дамы в коктейльных платьях и мужчины – по большей части в смокингах. Их голоса сливались в монотонный гул, похожий на жужжание пчел.

Пятидесятилетний здоровяк закройщик Анастас Зинонович Тищенко стоял в центре гостиной в кругу солидных мужчин. На нем был идеально сшитый смокинг, жилет на трех пуговицах и белая бабочка, что значительно превосходило заявленный дресс-код вечеринки. Заметив Надежду, Тищенко представил ее собеседникам:

– Надежда Алексеевна Раух, дизайнер и хозяйка ателье. Весьма счастлив трудиться под ее руководством.

Надежда протянула руку первому из мужчин, невысокому плотному человеку с внимательным взглядом.

– Антон Геннадьевич Шимаханский, – сказал он и едва пожал ее пальцы. – Спасибо, что приютили Анастаса Зеноновича. В моем возрасте смена портного равносильна инфаркту.

– Антон Геннадьевич известный коллекционер и знаток искусств, – отрекомендовал его Тищенко.

– Приятно познакомиться, – проговорила Надежда и перевела взгляд на сорокалетнего мужчину в очках. Тот наклонил голову:

– Вадим Воронович. Всего лишь помощник этого господина, – он указал глазами на Шимаханского.

– Не прибедняйся, Вадим, – заметил тот. – У тебя хватает денег, чтобы заказать костюм у Анастаса Зеноновича.

– Руслан Акчурин, – представился третий – черноволосый мужчина с большими залысинами. – Юридическое агентство «Акчурин и сын». К вашим услугам…

Надежда покачала головой.

– У меня есть адвокат, – заметив среди гостей Фридмановича, она поманила его рукой. – Марк, иди сюда, к нам!

Он словно ждал, когда его позовут, немедленно подошел и поочередно пожал руки мужчинам:

– Добрый вечер… Очень приятно… Марк Фридманович.

– Мы с вами знакомы, – сказал Акчурин. – Единожды скрещивали шпаги в суде. – Он оценивающе-холодно оглядел Надежду. – Ваш адвокат? Поздравляю! Дельный молодой человек.

Будучи ровесником Фридмановича, Акчурин назвал его молодым человеком. Вероятно, этим он хотел выказать свое превосходство.

– Позвольте… – Власов нацелился на них объективом и, отступив на пару шагов, несколько раз щелкнул затвором фотоаппарата.

Анастас Зенонович обошел с Надеждой гостиную, представляя ее своим клиентам. Надежда улыбалась и благосклонно кивала каждому, но мало кого запомнила. Вернувшись к небольшому кружку мужчин, с которых все началось, она взяла под руку Фридмановича:

– Простите, мы отойдем.

У фуршетного стола он нетерпеливо спросил:

– Чего ты хотела?

– Всего лишь уйти, а тут и ты под руку подвернулся.

– Злая ирония судьбы… – Фридманович взял со стола бокал с шампанским и выпил. – Мне нужно переговорить с тем, что постарше.

– С Шимаханским, – подсказала она.

– Откуда ты его знаешь? – В голосе Фридмановича послышались ревнивые нотки.

– Брось, Марк. На меня это давно не действует, – усмехнулась Надежда, но все же ответила: – Мы познакомились с Шимаханским двадцать минут назад.

Оглядев гостей, Фридманович улыбнулся фотографу, тот сделал снимок, и он снова приложился к бокалу.

– Здесь собрались люди с возможностями.

– Большинства из них я даже не знаю. Это клиенты Тищенко, – Надежда подозвала Викторию и тихо спросила: – Не знаете, где Ираида Самсоновна?

– Она в закройной, – на лице Виктории возникло замешательство.

– Что-нибудь случилось? – поинтересовалась Надежда.

– Кажется, они там ругаются.

– С кем?

– С Валентином Михайловичем.

– Я скоро вернусь, – Надежда поставила бокал, пересекла фойе и свернула в коридор, ведущий к производственным помещениям. Дойдя до закройной, она взялась за дверную ручку, но ее рука тут же отдернулась.

Из-за двери послышался голос матери:

– Мы говорим на разных языках, Валентин Михайлович! Мужчина вашего возраста обязан знать, как сохранять лицо в любой ситуации. Никто не в силах сделать это за вас!

В ответ раздался сдержанный голос Соколова:

– Вы несправедливы ко мне, Ираида Самсоновна. Если мы не можем найти общий язык, мне лучше уволиться.

– Скатертью дорога! – Дверь с треском распахнулась, Надежда едва успела отскочить.

Догнав мать в коридоре, она спросила:

– И это называется решить вопрос с Соколовым?