Химеры. Часть 1. Голубка на щите - [7]
Ньет хмыкнул, но оставил свое мнение при себе. Рамиро, зажав в зубах окурок, сильно потер ладонями лицо.
— Ладно. Давай доделывать. У нас еще много работы.
— Давай.
Ньет нашарил полупустую бутылку с пивом и сделал глоток.
— За что дролери вас так не любят? — спросил Рамиро. — Ну воевали тыщу лет назад, так все воевали.
Ньет выглянул в окно, потом вовсе залез на широкий подоконник с ногами, пачкая известковой пылью роскошную деневу собственность.
— Красиво. Деревья подстрижены, дорожки посыпаны. Я бы пожил тут… в пруду.
— И все таки?
— Очень просто. Мы сражались за Стеклянный Остров, и альфары победили.
— Ну и что?
Ньет пожал плечами.
Ньет миновал пеструю толпу на набережной, сел на каменный бортик, свесил ноги. Во рту было горько, он сплюнул прямо в воду. Потом не выдержал и расхохотался, припомнив, как потешно выглядел разгневанный альфар. Сумеречные столько о себе понимают — просто оторопь берет. Не все ему равно, кто у него в доме стенку красит.
— С человеком якшаешься, — проскрипела за плечом старуха с совиной головой. — Смешно тебе. Наплачешься, Осока. Весь на слезы изойдешь.
— Молчи, старая дура.
— Мох тебя искал.
— Подождет.
— Дерзкий ты, Осока. Все тебе неймется, все выдумываешь что-то. Мокро-зелено, а кончится все одним — пена с водой пополам. Охо-хо…
Ньет не вслушивался в ее клекотание, водил глазами по набережной, высматривал кого-то.
Закатное солнце окрасило мостовую алым, окна домов на том берегу реки потекли расплавленным золотом. Холодные синие тени протянулись по воде, по светлой ряби.
Его народ оживлялся на закате, в пограничное время меж светом и сумерками. Ускользающий свет менял их, тоскливых и пыльных, вечерняя прохлада придавала сил.
Трое парней играли на гранитной брусчатке в "Волны-ветер", строили немыслимые фигуры, выгибаясь так, как человеку и в кошмаре не приснится.
На почтительном расстоянии стояла стайка подростков, пялилась жадно.
Топорщились радужные перья спинных плавников, тускло блестела чешуя на боках и предплечьях. Один из троицы почуял пристальный взгляд, вывернул голову, оскалил в улыбке острые зубы
Ньет отвел глаза.
— Ты и впрямь сходил бы, Ньерито, будь ласков.
Озерка улеглась на живот, прогнулась колесом — босые ступни с темными когтями с легкостью опустились за плечи, утвердились на мостовой. Руки сложены под подбородком, раскосые глаза залиты изумрудной радужкой. Вместо волос — на голове светлый лебяжий пух клочьями.
— Он так гневался, вода на полпяди поднялась. Сходи, прошу.
— Ну ладно. Ты не переживай.
— Жалко его, — Озерка то ли чирикнула, то ли всхлипнула тихонько. — Сидит там один, весь белый свет ненавидит.
— Тут уж ничего не сделаешь, — мрачно сказал Ньет и сполз с парапета в реку, окунувшись с головой.
Голоса, смех и гортанный клекот в воде сразу расплылись, смешались в единый шум.
Мох засел в тупиковом отростке подземного водоотвода, куда свет отродясь не заглядывал с тех пор, как реку взяли в каменную оболочку. Под кирпичным выгнутым сводом лежала тяжелая, покрытая замшелой броней туша, упираясь спиной и хвостом в каменную стенку. Вода доходила аккурат до крошечных тусклых глазок.
Ньет прошел по пояс в воде, присел на каменный приступок. С волос, штанов и футболки текла вода.
Туша, облеченная зеленоватым свечением в темноте, чуть пошевелилась.
— Как дела по спасению мира? — прошлепала она.
— Привет, Мох. Все унываешь?
— Какого черта ты шляешься во внешний мир? Только нас позоришь. Мы не дружим с людьми. Люди лишили нас дома.
— Вы и с собой то не дружите, — Ньет фыркнул. — Знаешь, Мох, я не готов прожить остаток дней так, как ты — приклеившись задницей к стене и разлагаясь на слизь и водоросли. Все меняется, даже альфары это понимают.
— Альфары… ссссс….
— Так можно веками прятаться в канализации или развлекать зевак. Мутить воду. А потом сдохнуть.
— А ты что предложишь, Осока? Попроситься к людям? Вдруг не выгонят? Пустят в свои чистые дома, на мягкие постели? Не сссмеши меня.
— Нет… не предложу. Это очень тяжело — жить с людьми, — честно сказал Ньет.
Мох снова заворочался, пошевелил лапками-плавниками, капала вода, отдаваясь эхом под сводами.
— Должно быть место, где мы еще можем жить нормально. Не двое-трое фолари, которые в состоянии удерживать человеческий облик и пользоваться ножом и вилкой, а все, весь народ — кривые, хвостатые, чешуйчатые, собакоголовые… Все. Мох, ты раньше плавал в море. Если туда податься?
— Ты море видел? Река ведь в море впадает.
— Нет.
— А что так? Пару шагов ведь пройти. Иди, погуляй по берегу, пособирай камушки. Посмотрим, что тебе морские скажут. Если сразу голову не откусят.
Ньет замолчал и уставился в темноту, обняв колени руками.
Кого не спроси, все кричат в один голос, что морские — огромные, как горы, злые и никого не пускают в свое море.
Но море такое просторное…
— Я тебе так скажу, у каждого своя судьба. И у нашего народа она кончилась. Нечего ко всем с расспросами приставать. Родился в реке — живи в реке, а нет больше реки — сиди на берегу, людям на посмешище. Одно беспокойство от тебя, Осока.
Клацнули огромные челюсти, и Мох с головой ушел на дно, скользкая широкая спина бревном маячила на поверхности.
Те, кто нас читают, будут удивлены. Потому что это фанфик. Самый натуральный фанфик, сама до сих пор не верю, что это написала. Фанфик к Petshop of Horrors, замечательной манге, в которую я влюбилась раз и навсегда.
Москва в паутине черной магии. Семья и друзья известного бизнесмена, владельца охранного агентства «Мангуст», атакованы колдовскими силами и вступают в смертельную схватку с демонами и оборотнями. Так бывшее охранное агентство начинает бороться с мистическими преступлениями.История Восьмая:В детском доме загадочным образом исчезают люди. Отважные «мангусты» наняты для расследования таинственных происшествий, так как наниматели уверены, что здесь не обошлось без мистики: найдены следы жертвоприношений древнего культа.
Европа лежит в руинах после разрушительной и кровопролитной войны начала века. Но это не та Европа, которую мы привыкли видеть на картах, и не та война, о которой мы читали в учебниках. На руинах разрозненных европейских монархий маги творят свое единое государство, Магистерий. Люди же строят трансконтинентальные лайнеры и огромные корабли, развивают производство, и для этого всем и каждому нужна не нефть, как можно бы подумать, а абсолют — материализованная благодать, которая движет поезда и големов, на которой работают холодильники и артефакты. Среди послевоенной разрухи набирает силу Магический Надзор, лютует Инквизиция.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Москва в паутине черной магии. Семья и друзья известного бизнесмена, владельца охранного агентства «Мангуст», атакованы колдовскими силами и вступают в смертельную схватку с демонами и оборотнями. Так бывшее охранное агентство начинает бороться с мистическими преступлениями.История Вторая: Волчье отродьеПришло время Королевскому оборотню задуматься о продолжении своего рода. Красавица Анна, любопытные подростки и борющиеся с мистическим злом «мангусты» становятся частью его опасной и соблазнительной игры.
Как стать гением и создавать шедевры? Легко, если встретить двух муз, поцелуй которых дарует талант и жажду творить. Именно это и произошло с главной героиней Лизой, приехавшей в Берлин спасаться от осенней хандры и жизненных неурядиц. Едва обретя себя и любимое дело, она попадается в ловушку легких денег, попытка выбраться из которой чуть не стоит ей жизни. Но когда твои друзья – волшебники, у зла нет ни малейшего шанса на победу. Книга содержит нецензурную брань.
Истории о том, как жизнь становится смертью и как после смерти все только начинается. Перерождение во всех его немыслимых формах. Черный юмор и бесконечная надежда.
Однажды окружающий мир начинает рушиться. Незнакомые места и странные персонажи вытесняют привычную реальность. Страх поглощает и очень хочется вернуться к привычной жизни. Но есть ли куда возвращаться?
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Абстрактно-сюрреалистическая поэзия. Поиск и отражение образов. Голые эмоции. Содержит нецензурную брань.
Как много мы забываем в череде дней, все эмоции просто затираются и становятся тусклыми. Великое искусство — помнить всё самое лучшее в своей жизни и отпускать печальное. Именно о моих воспоминаниях этот сборник. Лично я могу восстановить по нему линию жизни. Предлагаю Вам окунуться в мой мир ненадолго и взглянуть по сторонам моими глазами.
Это история о любви и смерти. Или история взросления. Или нечто, основанное на календарных мифах и толике милосердия Божьего.
Городская фентэзи-ретро. Прошло пятнадцать лет с окончания гражданской войны, которая восстановила легендарную монархию и включила в человеческий социум волшебных союзников-фейри. Но кто-то где-то поворачивает невидимые рычаги, бросает камешки в воду — и в мир людей прорывается Полночь. Бывший сапер, а теперь мирный художник Рамиро Илен и его друг и однополчанин, сумеречный фейри День оказываются по разные стороны баррикад. Королева маленькой приморской страны продает душу за свою землю и свой народ, но увы, этого недостаточно.
Платье из лунного света, золотая свирель в руках... Дар или проклятье?Королевские тайны, интриги, заговоры и покушения... Магия или простое человеческое коварство?Кто она, девушка с золотой свирелью в руках? Знахарка, волшебница, навья?Она умерла четверть века назад... и вернулась. Вернулась с Той Стороны, чтобы отдать долги — и снова задолжать.Прошлое протягивает руки к настоящему, настоящее заглядывает в глаза прошлого, тайны раскрываются, умножая загадки, миры накрепко вплетены друг в друга, и по этой канве сверкающей нитью вышивает свою историю золотая свирель.