Химера, будь человеком! - [80]
— Ой смотри, и хвост остался! — восторженно прыгал вокруг меня хамелеон.
— И не только он. — Поспешила я его «обрадовать» демонстрируя пальчики со звериным маникюром. Я попыталась не просто успокоиться, а расслабиться.
— «Дух сильного спокоен и безмятежен, и лишь в моменты опасности горяч и неукротим». — Услышала я довольный глас «рыцаря».
— Ничего милок средневековый, мы внесём поправки с учётом обстоятельств и носителя! — ответила я льву в тон ему.
— Ну вот, теперь ты вернулась. — Расстроено осведомил меня Мелий об успешном завершении моих потуг.
— И слава Мудрым! — Терион казался чрезвычайно довольным, только вот чему? Что я хоть как-то научилась контролировать процесс изменений или что я снова я?
— Мелий, ты не рад меня видеть? — изогнув бровь, я недвусмысленно посмотрела на него, выпуская на волю рожки.
— Нет, что ты… — Эта хамелеонистая «редиска» у меня на глазах превратилась в хорошенького мальчонку лет шести, с большущими синими глазами жалобно смотрящими.
— Мелий, ты бессовестная зараза!
— Я знаю! — ответил мне хамелеон, принимая свой натуральный облик и улыбаясь.
— Так, давайте-ка спать. Мелий ты дежуришь первым, потом Кияра, а под утро я заступлю.
Я оставила в покое несчастный рюкзак и подошла к своей лежанке, где нашла бессовестно дрыхнущего Шкета.
— Нет, ну это ж надо! Я тут с ума схожу, а ему хоть бы хны, дрыхнет себе.
— Так ведь варг не настоящий был. — Заступился за Шкета маг.
— Мог бы и предупредить, — насупившись, пробурчала я питомцу. В ответ мне было лишь молчание. Подозреваю, что он меня услышал, но предпочёл претвориться спящим.
— Мелий, если что — буди, сразу не геройствуй. — Сидя на своём лежаке, крикнул маг.
— Терион, а зачем тому тёмному магу этот артефакт? — уже завалившись, спросила я мага.
— Изумруд «тинну»? Он хочет активировать круг.
— Но ты же говорил, что после того как эльфы повредили его, одному человеку, пусть даже и магу, круг не активировать, в смысле действовать он будет, но только как ритуальный?
— Да. Другие маги нужны как носители стихий, а если маг из клана теней, то ему как обладателю всех четырёх стихий, пусть и в неярко выраженной форме, нужен лишь один соратник… или…
— Или что? Терион, сказал «а», говори «б»! Что у тебя за мания дозировать необходимую информацию?! — возмутилась я.
— … или ему потребуются три магических души и любой из артефактов.
— То есть как три магические души?
— Существует ритуал, при котором маг способен перекачать силу магической ауры на себя, иными словами — похищает магическую душу. Чем мощнее эта аура (душа), тем сильнее становится сам маг-похититель.
— Как всё запущено! И часто у Вас такое безобразие творится?
— Нет, описание этого ритуала считается давно утраченным, хотя кое-где упоминания о нём встречаются.
— Час от часу не легче. Неужели Мелий обладает настолько сильной магической аурой, чтобы позариться на его душу?
— Думаю да. Правда способности метаморфа вряд ли передадутся похитителю, это ведь не болезнь, но наверняка сказать не могу.
— Может, попробуем проверить твои догадки и куснём нашего хамелеона? — внесла я предложение.
— Кияра, мне почему-то очень бы хотелось остаться мужчиной, а то вдруг я ошибаюсь и, перейдут ко мне через укус флюиды Мелия с женскими замашками. — Передёрнуло Териона. — И потом кусать мужика, это как-то не по моей части. — Добавил он усмехнувшись.
— Убедил. А что случится, если мы Мелия не убережём и, он попадёт таки в руки маньяка?
— А… э… — хамелеон поперхнулся, подойдя к нам ближе и услышав мой вопрос.
— Не нервничай! Я просто так спросила, чисто гипотетически.
— Если ритуал совершить, то он потеряет дар к магии.
— Иными словами станет простым смертным человеком, ну в смысле метаморфом?
— Не совсем так. Ауры составляют единую личность и если похитить ауру жизни — последует смерть, если же лишиться магической ауры, то пострадавший будет не многим отличаться от приведения, но всё зависит от конкретно взятого существа.
— ???
— Нет, телесную оболочку он не потеряет, но сам будет в прострации или крайне слаб. — Предугадал мой вопрос маг.
— Такие последствия похищения ауры магии распространяются только на человека или на любую другую расу?
— Насколько я понял из прочитанного, только на человека. Эльф, к примеру, лишиться при этом ритуале самого важного, но он даже будет способен творить волшбу, правда на очень слабом уровне.
— Видимо он лишится своего высокомерия. — Предположил Мелий.
— Почему такая разница в последствиях после похищения магической души? — не унималась я.
— Магия эльфов, как и способности метаморфов — это их часть природы.
— То есть человек, самый слабый носитель магии? — удивилась я такой несправедливости.
— Да, за редкими исключениями. Самая же сильная магическая душа…
— У духа стихии. — Выдал Мелий.
— Верно. Но если забрать её, будь то гном, мерроу, саламандра или представитель сильфов, от них останется лишь призрачная часть, которая вскоре погибнет, если не вернуть похищенное.
Последствия этого ритуала у других рас наделённых магией в этой книге не упоминались. — Оповестил начитанный наш.
— Мда, порадовал, ничего не скажешь. — Озвучил мои мысли хамелеон.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.