Хилмор - [41]

Это поставило все точки над «i». Если вестника убивали, он перерождался в новом, похожем на прошлое, теле в том же возрасте, в котором погиб. Или оставался навечно в промежутке между двадцатью двумя и двадцатью восемью годами. Каждые тридцать лет всем, кто знал вестника, стирали память, и тот становился для них новым человеком.

– Любовь – наказание, – со вздохом обронила Фрея. – Не уверена, что этот особняк – то самое место…

Сказала и тут же сжала зубы, злясь на саму себя за едва не вырвавшиеся слова.

Адриан сложил руки на груди и терпеливо молчал. Его серая одежда, такого же цвета глаза и белые волосы словно намекали, что этот дом – отражение его нового.

– Мне не хотелось бы оставаться здесь одной надолго.

Смирившись со своим положением, Фрея протянула ему свою руку. Пальцы Адриана оказались теплыми, и он, заметив ее удивление, пояснил:

– Я вампир, но магию вестника у меня никто не отнимал.

Ни улыбки, ни радости в голосе. Тем не менее он нежно сжал девичью ладонь и повел к лестницам, огибающим с обеих сторон вход для слуг и ведущим прямиком на второй этаж.

Их разговор затих. Небо вдруг заклубилось грозовыми тучами. Они закрыли часть скалы и нависли над особняком. Все вокруг обратилось в бурю, подчеркивая внутреннее состояние Фреи. Природа подчинилась и откликнулась ей, значит, баланс магии мертвых и живых в порядке.

Осталось только совладать с собой, иначе и без того мокрую от сырости дорогу затопит проливным дождем до того, как новые хозяева попадут внутрь Серого особняка.

Любви не нужна вечность – достаточно человеческого срока и возможности быть с тем, кто дорог.

И вот, подчиняясь заклинанию, здание принимало тех, кому еще отмерено жить.

– Соберись, слышишь? Соберись. Я должен уйти, призрак поможет тебе обустроиться. А я, пока не восстановил твой барьер, вынужден покрывать свою нехватку магии кровью.

Адриан сказал это у самой двери, мягко сжимая обе руки Фреи.

– Барьер? Кровью? – не веря словам, переспросила она.

Он перенаправил связь двух миров на нее одну. И теперь, если нужно будет себя защищать, Фрея сможет одним заклинанием пошатнуть баланс сил и, таким образом, выпустить тех, кто должен оставаться за гранью смерти. В ковене за такое могут казнить, и неважно, что двадцать первый век на дворе.

Стало холодно. То ли от страха, то ли от штормового ветра, спутавшего волосы и закрывшего ими лицо. Хотелось их убрать, освободить руки и, наконец, выплеснуть свои эмоции… вот только не могла. Она посмотрела во встревоженные глаза Адриана и застыла. Знала – он никогда не навредит. Или… сейчас все иначе?

Словно уловив недоверие во взгляде возлюбленной, Адриан сказал:

– Я все верну на свои места. Мне нельзя было спать, я должен был прекратить и оттянуть обращение, а всю магию забрали бы призраки.

Он резко отпустил ее и, показывая ладони, отступил на безопасное расстояние прежде, чем потемнели его глаза, и печальная улыбка обнажила длинные клыки.

Голод.

Фрея буквально почувствовала его и отшатнулась, упершись правым плечом в широкий дверной откос.

– Иди, я никуда не исчезну, – ее шепот затерялся в вое ветра, но вампир услышал.

– За воротами…

– Я буду в Сером особняке, в нашем новом доме.

Последние слова дались с трудом, обожгли горло ложью, но как иначе? Как, если он делал все для их жизни?

На короткое мгновение он коснулся ее плеча, Фрею пробила дрожь, и тут же по телу разлилось тепло. Магия… либо чувств, либо его магия…

– Я вернусь, – бросил напоследок Адриан и исчез.

– Мисс Чендлер, мистер Уоллис просил проводить вас на ужин… Да, и после восьми, – служанка здорово напугала ее своим появлением, но говорила так, будто не заметила, что Фрея побелела, как лист бумаги, – после восьми лучше в саду не гулять. Призраки питаются не только соком деревьев.

Девушка шире открыла парадную дверь и отступила, приглашая Фрею внутрь. Она смотрела распахнутыми голубыми глазами и улыбалась, демонстрируя ровный ряд белых зубов. Кукольные светлые локоны, красиво убранные в низкую прическу. Платье с тугим корсетом, поверх него повязан белый передник с круглыми краями, окантованными кружевом. И все бы ничего, если бы не холод, которым веяло от девушки.

– Просто Фрея, – пришлось собраться с духом, чтобы произнести это и переступить порог.

– Как прикажете, – служанка вежливо склонила голову. – Я Верея… И знаю, невежливо с моей стороны, но вы отпустите меня в сад после водных процедур?

– Да. Мне только нужна комната, и все.

– Комната? О нет, сначала ужин, затем ванна, вы ведь с дороги! А я приготовила вам ароматные масла и нашла немного косметики прежней хозяйки.

Верея радостно пританцовывала, перекатываясь с носка на пятку. И по-детски весело, хотя на вид ей было лет двадцать, хлопнула в ладоши.

– Ой… прошу прощения, – поспешила извиниться, явно подметив, что Фрее не по себе в этом доме. – Принесу ужин в комнату! Мистер Уоллис велел приготовить для вас грибной жульен с расплавленным сыром и хрустящей луковой крошкой. А чемодан, давайте возьму чемодан?

– Буду рада ужину в комнате, – вымученно ответила Фрея. – И спасибо, он не тяжелый.

– Да-да, современные нравы, да-да, – заговорила Верея, скорее сама с собой, чем обращаясь к новой хозяйке.