Херувим - [5]

На просторном крыльце перед стеклянными дверьми ей преградила дорогу высокая, прямая дама лет сорока в распахнутом бежевом пальто, с безупречной прической и макияжем.

— Простите, вы доктор Тихорецкая?

— Да, я вас слушаю.

— Здравствуйте, Юлия Николаевна, — лицо дамы расплылось в голливудской улыбке, — очень приятно познакомиться. Меня зовут Нина Федоровна. Это моя дочь, Светлана. Мы от Валерии Евгеньевны.

Дочке было не больше восемнадцати. Она сильно сутулилась и потому казалась ниже мамы на голову, хотя была одного с ней роста. Пепельные прямые волосы падали на лицо. Ветхие голубые джинсы висели мешком, сверху болталась черная мужская куртка из плащовки.

— Простите. — Юля мягко отстранила даму, стеклянные двери разъехались. Кивнув охранникам, она побежала через фойе к лестнице, но бежевая дама вновь возникла у нее на пути.

— Валерия Евгеньевна удивительно точно вас описала. Она сказала, что вы высокая интересная шатенка с короткой стрижкой. Я узнала вас сразу, как только вы вышли из машины.

Юля могла поклясться, что не знает никакой Валерии Евгеньевны. Но бежевая дама, словно прочитав ее мысли, тут же сообщила:

— Валерия Евгеньевна год назад делала у вас подтяжку лица, получилось необыкновенно удачно. Я раньше не верила, что в нашей стране, при нашей отвратительной медицине, такое возможно, пока не убедилась собственными глазами. Валерия Евгеньевна помолодела лет на двадцать, и никаких рубцов, отеков, а главное, никаких отрицательных эмоций от самой операции.

— Я очень рада, — Юля прибавила скорость, понеслась по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки. Ей все-таки обязательно надо было перед началом приема глотнуть кофе и что-нибудь съесть, иначе через полчаса начнет урчать в животе так громко, что это будет слышно посетителям.

— Вы меня ради Бога извините, Юлия Николаевна. — Дама обогнала ее и прошептала с легкой одышкой. — Не могли бы вы уделить нам несколько минут?

— Я бы с удовольствием, но у меня прием, я очень спешу. У вас что-то срочное?

— А мы как раз к вам на прием! — радостно сообщила дама.

— Ну тогда подождали бы в холле у кабинета. Там удобней, чем на улице.

— Видите ли, хотелось бы сначала поговорить с вами в неофициальной обстановке, у нас особый случай, Валерия Евгеньевна очень вас рекомендовала, она сказала, вы не только великолепный врач, но и тонкий, тактичный человек, что в наше время встречается редко.

Они успели подняться на третий этаж и добежать до кабинета.

— Подождите, пожалуйста, здесь. — Юля кивнула на ряд мягких кожаных кресел в холле. Там уже сидели четыре женщины разного возраста и полный молодой человек в черном костюме.

Юля скрылась за дверью, и до нее донесся резкий голос бежевой дамы:

— В двадцать седьмой мы первые, мы записаны на девять.

В кабинете пахло кофе. На столе стояла дымящаяся чашка, рядом на тарелке лежал бутерброд с сыром. Молоденькая медсестра Вика красила ресницы перед зеркалом. Осталось всего пять минут. Главный врач Петр Аркадьевич был фанатиком точности. Он строго следил, чтобы прием начинался минута в минуту. Ровно в девять над дверьми всех кабинетов автоматически вспыхивали таблички «входите, пожалуйста!» Юля едва успела надеть халат, запихнуть в рот бутерброд, залпом выпить кофе.

Мама с дочкой вошли без стука. Перед Юлей лежала карточка, на которой было написано: «Василькова Светлана Игоревна, 1983 года рождения».

— Ну что, Светлана Игоревна, какие проблемы? — Юля ласково улыбнулась девочке. Та сидела на краешке стула, низко опустив голову и занавесившись волосами.

— Она считает, что у нее большой нос, — решительно заявила Василькова-старшая и откинула волосы с лица дочери, — еще ей кажется, что у нее слишком широкие скулы, маленькие глаза, рот неправильной формы.

Василькова-младшая тряхнула головой и опять спрятала лицо. Юля никак не могла ее толком разглядеть.

— И еще ей кажется, будто она толстая. Голодает неделями, а если что-нибудь съест, то потом два пальца в рот и все назад, даже самые вкусные и дорогие деликатесы.

— Сколько вы весите? — спросила Юлия Николаевна у девочки.

— Пятьдесят три килограмма, при росте сто семьдесят пять, — ответила за нее мать.

— Милая, да у вас дистрофия, — подала голос медсестра Вика.

— Норма для моделей не больше пятидесяти, при росте сто восемьдесят, проворчала девочка, ни на кого не глядя.

— Бред, — покачала головой Юлия Николаевна, — вредный, опасный бред. При такой худобе нарушается обмен веществ, прекращаются месячные, выпадают волосы и зубы, может начаться язва желудка и фурункулез.

— Где это вы видели беззубую, лысую и прыщавую модель? — подхватила Вика.

— Вот, ты поняла? Мне не веришь, так послушай медиков, профессионалов! — воскликнула мать. — Ее качает от ветра, а она требует, чтобы ей хирургическим способом убрали лишний жир.

— Так, ну ладно. Посмотрим, что там у нас с носом. — Юля встала и подошла к девочке. — Будьте добры, повернитесь к свету и голову повыше, пожалуйста.

Юля увидела наконец лицо этой несчастной.

Как она и предполагала, лицо оказалось гармоничным и прелестным. Если бы не болезненная худоба, сутулость и затравленное выражение глаз, девочка была бы настоящей красавицей.