Хент - [35]
Только теперь мне стало ясно, что наши намерения — одно только донкихотство, — продолжал Дудукджян. — Можно ли было ожидать иное? Целые десятилетия в бездействии сидеть в Константинополе, не исследовать жизни Армении, не знакомиться с нуждами и требованиями народа, не готовить его для лучшего будущего и вдруг явиться к нему и предложить оружие для самозащиты — это едва ли могло привести к чему-нибудь! Все же я не падаю духом; вера моя еще не пошатнулась. Быть может, я и мои товарищи погибнем в тяжелой борьбе, но эта гибель откроет путь нашим последователям, они пройдут вперед по нашим трупам…
Вардан, взволнованный до глубины души, бросился к Дудукджяну, обнял его и, расцеловав, сказал:
— Такое дело требует жертв… Честь и слава тому, кто будет в нем первым!
Было уже за полночь. Постели друзей были постланы, но они долго не могли уснуть. Дудукджян продолжал осуждать константинопольскую молодежь за беспочвенные мечты, критиковал духовенство.
— Если б десятая доля затрат на церкви и монастыри была отдана на устройство школ, то Армения была бы спасена…
Вдруг кто-то тихо постучался в дверь. Вардан открыл дверь. В комнату вошли Айрапет и Апо — два брата, не похожие на остальных сыновей Хачо.
— Мы явились в такое позднее время, чтобы нас не заметили, — сказал Айрапет усаживаясь. — Не помешали вам?
— Нисколько, — ответил Вардан, — мы не могли уснуть и разговаривали. У вас, никак, все спят?
— Все, — ответил Ало. — Только отец что-то кашляет и ворочается в постели, а когда он кашляет, значит, думает о чем-то.
И Вардан и его товарищ догадались, что братья пришли в такой поздний час недаром, и ждали, чтобы те высказались.
— Мы не могли говорить с вами при отце и братьях, — начал Айрапет серьезным тоном. — Мы хотим вам сказать, что сочувствуем вам и готовы служить во всем, в чем вы найдете нас пригодными.
Холодное лило Дудукджяна просияло радостью. Так радуется миссионер, когда ему удается приобрести новых верующих, и он видит в них первых овец будущего стада обращенных.
— Не надо думать, — продолжал Айрапет, — что у здешних армян нет сердца и души и никаких стремлений к свободе. Но есть у них одна плохая черта. Каждый армянин в отдельности осторожен, рассудителен, нерешителен и не имеет своей воли. Он всегда ждет примера и пойдет за тем, кто его покажет. Пример, и особенно пример удачного дела, оказывает на него громадное влияние. Но он не интересуется жизнью людей чуждых ему стран и не следует их примеру, а непременно ждет его от армян. Значит, мы будем первыми, и я уверен, что за нами последуют многие. Я знаю хорошо наш народ; он так сильно исстрадался, что при первой возможности готов растерзать турка и курда. Сердце его переполнено тайной ненавистью к ним.
Вардан и Дудукджян с радостью слушали Айрапета. Это был голос народа.
— Счастлив народ, который умеет ненавидеть! — воскликнул Дудукджян восторженно. — Тот, кто не умеет ненавидеть, не может и любить.
— Отец мой говорит, что почва не готова, — продолжал Айрапет. — Он человек не глупый и очень добрый, но его умные советы и осторожность доходят до крайности. Своим терпением он довел нас до отупения, и мы закоснели в неподвижности… По-моему, в нашем положении смелость, самоуверенность и дерзость, пусть даже сумасбродство, сделают больше, чем холодные и глубокие размышления.
— Да, «пока умный думает, хент переходит реку», — ответил Вардан смеясь.
— Это верно, — подтвердил Дудукджян. — Очень часто умных подводит их собственный ум, и они тогда только понимают свою ошибку, когда видят, что сумасброд и безумец опередили их. Было время, когда наши рассудительные константинопольцы считали более удобным и выгодным для армян находиться под управлением невежественных турок, чем под властью какого-нибудь цивилизованного правительства. Они думали, что цивилизованное государство своим высшим культурным развитием может поглотить и уничтожить армян, между тем как армяне при своем уме могли бы пользоваться глупостью турок, соперничать с ними в борьбе за существование и выйти победителем. Этот вывод теоретически верен, но лучшие философские теории очень часто оказываются неверными в применении к жизни. История имеет свои неправильности.
— Если великая цивилизованная нация уничтожает мелкие народности, — продолжал Дудукджян, — то же самое может сделать относительно своих подданных и нецивилизованная. Разница только в способах борьбы: одна убивает варварскими средствами, другая — культурными. Скажу яснее. Никто из нас до сих пор не понимал тайной политики турецкого правительства в отношении армян. Каждый из нас с недальновидностью ребенка повторял: «Будущность наша в Турции». Мы смотрели на совершающиеся несправедливость, беззакония и варварства как на явления случайные, вовсе не подозревая, какая дьявольская махинация скрывалась за ними. Мы видели только, как эксплуатировали, убивали нас, заставляли силой принять магометанство и как соседними варварскими племенами совершались другие злодеяния. Мы не знали, что все эти безобразия совершались по тайному наущению, не знали, что все это делалось с высшего разрешения. Мы обвиняли правительство только в слабости и беззаботности, в неумении сдерживать страсти своих диких подданных. Но мы не понимали, что сами чиновники правительства возбуждали варваров против армян, чтобы уничтожить христианский элемент в стране. «С какой целью?» — спросите вы меня.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В детстве она была Софьей Олелькович, княжной Слуцкой и Копыльской, в замужестве — княгиней Радзивилл, теперь же она прославлена как святая праведная София, княгиня Слуцкая — одна из пятнадцати белорусских святых. Посвящена эта увлекательная историческая повесть всего лишь одному эпизоду из ее жизни — эпизоду небывалого в истории «сватовства», которым не только решалась судьба юной княжны, но и судьбы православия на белорусских землях. В центре повествования — невыдуманная история из жизни княжны Софии Слуцкой, когда она, подобно троянской Елене, едва не стала причиной гражданской войны, невольно поссорив два старейших магнатских рода Радзивиллов и Ходкевичей.(Из предисловия переводчика).
Роман «Серапионовы братья» знаменитого немецкого писателя-романтика Э.Т.А. Гофмана (1776–1822) — цикл повествований, объединенный обрамляющей историей молодых литераторов — Серапионовых братьев. Невероятные события, вампиры, некроманты, загадочные красавицы оживают на страницах книги, которая вот уже более 70-и лет полностью не издавалась в русском переводе.У мейстера Мартина из цеха нюрнбергских бочаров выросла красавица дочь. Мастер решил, что она не будет ни женой рыцаря, ни дворянина, ни даже ремесленника из другого цеха — только искусный бочар, владеющий самым благородным ремеслом, достоин ее руки.
Мрачный замок Лувар расположен на севере далекого острова Систель. Конвой привозит в крепость приговоренного к казни молодого дворянина. За зверское убийство отца он должен принять долгую мучительную смерть: носить Зеленый браслет. Страшное "украшение", пропитанное ядом и приводящее к потере рассудка. Но таинственный узник молча сносит все пытки и унижения - и у хозяина замка возникают сомнения в его виновности. Может ли Добро оставаться Добром, когда оно карает Зло таким иезуитским способом? Сочетание историзма, мастерски выписанной сюжетной интриги и глубоких философских вопросов - таков роман Мирей Марк, написанный писательницей в возрасте 17 лет.
О одном из самых известных деятелей Белого движения, легендарном «степном волке», генерал-лейтенанте А. Г. Шкуро (1886–1947) рассказывает новый роман современного писателя В. Рынкевича.
«На правом берегу Великой, выше замка Опочки, толпа охотников расположилась на отдых. Вечереющий день раскидывал шатром тени дубравы, и поляна благоухала недавно скошенным сеном, хотя это было уже в начале августа, – смутное положение дел нарушало тогда порядок всех работ сельских. Стреноженные кони, помахивая гривами и хвостами от удовольствия, паслись благоприобретенным сенцем, – но они были под седлами, и, кажется, не столько для предосторожности от запалу, как из боязни нападения со стороны Литвы…».