Хендрикс, Последние 22 дня - [8]

— Я чувствовал дыхание толпы, дыхание огромного, чудовищного монстра, — вспоминает Билли Кокс [8–00:12:05,800]. — Его не видно — уже темно, но… знаешь… такое ощущение… кругом свет прожекторов… ты его слышишь, но не видишь. Слышишь как он дышит… Я уже прочёл в газетах, 600 тысяч, да это вдвое больше Вудстока!

— Для меня остров Уайт, это место, куда меня в детстве привозили родители на летние каникулы, — рассказывает Мич Мичелл[00:12:37,600]. — И собираться ехать на остров Уайт, после того, как я проводил там все мои школьные каникулы… Я был несказанно удивлён… Остров Уайт не совсем обычное место для проведения фестиваля чтобы добраться туда, приходится плыть на корабле. Необычность заключалась в том, что за всю историю контркультуры их фестиваль проводился в месте отдыха самой консервативной части населения Британии.

Интервью с местной жительницей острова Уайт [00:13:10,100]:

Как мне это нравится! Здесь всем места хватит. Всех примем. Не сомневайтесь. Как мне это нравится! Весёлые! Милые! Красивые! Молодые! Что может быть прекраснее!

Интервью с местным жителем [00:13:23,400]:

Но это не только миролюбивые хиппи, за ними стоят Чёрные Пантеры, за ними стоят коммунисты.

Ночь на понедельник 31 августа

29

Наконец, в 2 часа ночи, уже в понедельник, Джими поднялся на сцену. Поразительно, но прямо по пути к сцене, он был очарован неожиданным интервью, которое взяла радио–журналистка из INT, почти тыкая микрофоном ему в лицо. Удивительно, но она не была оттеснена охраной, как это произошло со многими другими, у которых тоже не было разрешения, и Джими старался отвечать на её вопросы так вежливо, как только мог, находясь в таком взвинченном настроении.

— Где вы черпаете вдохновение?

— Пардон? Не расслышал

— Где вы черпаете вдохновение?

— В людях

— У французов тоже?

— У французов?

— Мы же французы!

— Да, вы правы. И у них тоже. Когда они настроены на тебя, ты это сильно чувствуешь, возникает ощущение радости, непередаваемое ощущение до тех пор, пока они не начнут обсуждать тебя. Ощущение сразу исчезает.

Короткое интервью внезапно окончилось, как только Джими подошёл к лесенке, ведущей на сцену. Поднявшись на сцену, он обернулся и, обращаясь ко всем, кто мог его услышать, произнёс:

— У меня сейчас выступление, после приготовьте для меня стиральную машину.

Ожидая за стеной динамиков, пока Джефф Декстер сделает объявление, Джими казалось был весел и шутил с Джерри Стикеллзом по поводу разговорчивой девушки, с которой только что познакомился. Было время начинать.

— О, гитарные стойки, там стоят гитарные стойки? — спросил Джими. — А "Боже храни королеву" как начинается? Я забыл слова.

Джерри с готовностью промурлыкал несколько первых строк. Джефф Декстер спросил Джими что такого особенного хотел бы Джими, чтобы он сказал во вступительном слове.

— Объяви: "Билли Кокс — бас, Мич Мичелл ударные." И, знаешь, скажи: "А кому сыграть на гитаре?" Окей? Назови нас "Печальные и дикие ангелы"

— Как?

— Нет, лучше "Дикая музыка печального ангела."

— Хорошо.

— Готовы?

— Спроси роуд–менеджера.

— Мы готовы?

— Секунду, мы опять потеряли мощность.

— Всё?

Джерри Стикеллз подтвердил, что всё готово и проинструктировал Джеффа как объявить Джими [8–00.37.59.200].

— Добавь немного громкости, Чарли, она нам сейчас понадобится, — сказал ведущий в микрофон. — Поприветствуем Билли Кокса, бас–гитара, Мич Мичелл на ударных. И, человек с гитарой, Джими Хендрикс!

Джими шагнул в полосу света и, под шквал аплодисментов, подошёл к микрофону.

— Благодарю вас, что пришли послушать нас. Вы все прекрасны, хотя я вас не вижу, вы в тени, спасибо, что ждали нас. Как давно это было, разве не так?

Джими взмахнул рукой, пальцами показывая знак мир.

— Это означает "мир", но не так, — сказал он, переворачивая вверх ногами V-образный знак.

— Мир. Окей. дайте нам минутку настроиться, хорошо? Всего пару минут. Здорово побывать снова в Англии. Мы начнём с песни, которую вы не можете не знать. Присоединяйтесь и пойте с нами. Звучание только улучшится, если вы все встанете, из уважения к вашей стране и к самим себе, начнём все вместе. Но если не хотите, Бог вам.

Группа поднялась на сцену, чтобы сыграть свой исторический концерт. Уже позже, вот как Джими описывал свои чувства и впечатления Монике:

— Мне было холодно и одиноко, но это было только в первую минуту, затем я почувствовал, как все эти люди потянулись ко мне, к сцене. Они помнили меня, и стало легко на душе. Они выкрикивали названия старых песен, которые, как я думал, они давно забыли.

Несмотря на доносящиеся вопли, — пишет Куртис Найт, — это не была дикая толпа и это не стало диким представлением, сродни ранним концертам Хендрикса. В этот раз не было никаких фейерверков, простые аплодисменты в конце каждого номера, совсем непохожие на маниакальные овации. Всё было, как будто они почувствовали скрытое послание в его игре — почувствовали, что в пружине его часов, отсчитывающих время музыкальной жизни, кончается завод.

По крайней мере, один человек это почувствовал, одна американка, называющая себя Joyce The Voice, которая пробралась в эту ночь на сцену, никем не приглашённая, и простояла позади Леонарда Коэна весь концерт.