Хендрикс, Последние 22 дня - [45]

Звонки

— Мы вернулись ко мне в Самарканд в 8:30 вечера, — рассказывала Моника. — Звонил Мич, звонил Час. Но Джими не хотел говорить и оба раза просил меня сказать, что его нет, и, пытаясь рассмешить меня, корчил разные рожи, пока я с ними разговаривала. Я ему сказала, чтобы никогда так больше не делал, потому что чувствовала себя ужасно. После того как отзвонил телефон, Джими сказал, что хочет видеть Мича и Часа у себя дома завтра днём.

Во время последнего интервью, когда её познакомили с новыми подробностями того вечера, рассказанными Филлипом Харви, Моника заявила, что у неё много свидетелей, что они уже были в Самарканде в 8:30. Естественно последовал вопрос, где эти люди, и кто они были, она только ответила:

— Всё время звонили какие–то люди и Джими с ними разговаривал.

Она отказывалась назвать их имена.

Там временем обслуживающий персонал гостиницы Камберленд настаивает, что видели Джими в гостинице на протяжении всего дня. То он просил, чтобы почистили ему обувь, то просил принести ему в номер поесть.

— В конце дня я звонила ему в Камберленд, — рассказывает Шарон Лоренс. — Оператор на коммутаторе оказался очень милой женщиной: "Меня тоже это беспокоит. У него весь день какой–то встревоженный голос." Она послала кого–то проверить, но в номере его не оказалось. Я села обзванивать его друзей, не так уж много их у него оказалось, кто действительно беспокоился за него. И в этот вечер у всех было какое–то плохое предчувствие. Мы проверяли каждый час, нервно вздрагивая при каждом звонке. Я смотрела на стрелки часов. Снова звонила в гостиницу. У всех у нас была крошечная надежда, что это предчувствие — только горькая шутка разыгравшегося воображения.

121

Мич Мичелл подтверждает, что разговаривал с Джими в тот вечер по телефону, только звонил он не в Самарканд, как утверждает Моника, а в Камберленд, так как он не предполагал, что Моника могла оказаться в Лондоне и тем более предположить, что Джими мог быть у неё. Джерри Стикеллз также сообщает, что разговаривал с Джими по телефону, за несколько минут до того, как к нему домой зашёл Мич.

Джерри Стикеллз жил тогда в Элгин–Крессент, расположенном лишь в двух улицах от Лэнсдаун–Крессент, и если бы Джерри или Мич знали бы, что Джими находится всего в двух кварталах от них, они бы не стали звонить ему по телефону, а просто встретились бы с ним.

В интервью, опубликованном в декабре 1970 года в журнале Earth, Стикеллз говорит:

— Я разговаривал с ним накануне. Он был в прекрасном настроении. И я в полном недоумении о событиях той ночи. Днём мы должны были встретиться, чтобы подписать контракт на октябрьские гастроли по Германии. Мы также обсудили его поездку в Штаты на День Благодарения. "Окей, мы поговорим об этом, когда ты завтра занесёшь мне бумаги," — сказал он мне.

— С неделю я не разговаривал с Джими, у меня только что родился ребёнок и я был очень занят по дому. Я приехал в четверг вечер в Лондон и отправился прямиком к Джерри Стикеллзу, примерно без четверти семь я был уже у него. Джинджер Бейкер и я собирались встретить в аэропорту Слая Стоуна и поехать с ним в Спикизи. Когда я пришёл к Джерри он только что положил трубку и сказал, что Джими просил передать, что как только я приду, чтобы срочно позвонил ему. Я тут же позвонил в Камберленд и он сразу поднял трубку. Я сказал, где мы могли бы встретиться и спросил, не хочет ли он поиграть вечером со Слаем в Спикизи. Он был в восторге от этой идеи. Это было по-Джими, если была хоть малейшая возможность поиграть с кем–нибудь, он там оказывался непременно. И мы расстались на том, что увидимся в Спикизи.

— Он так там и не появился, такого с ним раньше не было, чтобы пропустить такую возможность, поиграть со Слаем или, как я уже говорил, просто поджемовать! Я прождал его до утра, пока в 4 не закрылся Спикизи. Джими не пришёл, было это очень странно. Я поехал домой, дорога заняла у меня часа два. Я уже не был дома приличное время и как раз перед тем, как проснулся ребёнок, мне позвонили и сообщили, что Джими мёртв.

122

По словам Моники около 4:30 дня Джими сделал несколько звонков из своего номера в Камберленде. Это согласуется с тем, что рассказал Филлип Харви и большая вероятность, что именно Джерри и Мичу он тогда звонил и это не могло быть двумя часами позднее.

Белое вино

— В 11 я приготовила ему сандвич с рыбными палочками и чипсы и мы выпили бутылку красного вина. Эту бутылку он купил ранее. Он купил белого и красного. Бутылка красного у меня оставалась, здесь я знаю, что это было так, потому что она у меня была. Белое, я не знаю больше. Но он любил больше красное, но в этот раз он хотел белого. Красного он отпил буквально глоток и затем заменил её на белое. Потом он принял ванну и около 11:30 Джими написал поэму The Story Of Life. Её протянул мне и произнёс мне, никогда не терять эту поэму, в ней описана вся наша жизнь, сказал он. Эта последняя поэма, он дал её мне и он сказал: "Я хочу, чтобы ты сохранила это навсегда, я не хочу, чтобы ты забыла хоть слово из того, что здесь написано. Это рассказ о тебе, обо мне, не потеряй его или не предавай никому другому, это для тебя, сохрани." Последние несколько дней до его смерти, он говорил странные вещи. Мы много беседовали за последние несколько дней. Но однажды, где он сказал мне: "Я хочу, чтобы ты никогда не забывать, если меня не будет с тобой больше, мой дух всегда будет с тобой." Он сказал: "О, я просто хочу, чтобы ты не забыть, что мой дух будет всегда с тобой." Я думаю, он смягчил нечто, что меня беспокоило, так как он сказал мне: "Ну если я, к примеру, на гастролях." Он пытался мне облегчить так и я чувствовала что–то за этим, потому что он быстро переходил на другую тему. Я подумала, что что–то не вполне верно как он это говорит. Потом примерно без четверти 2 я отвезла Джими на одну квартиру на Грейт–Камберленд–Стрит, оставила его там и вернулась в Самарканд, чтобы высушить волосы, что я помыла ранее. Я позвонила Джими в оговоренное время где–то с полчаса позднее и собралась вернуться за ним на эту квартиру. Я не могла вспомнить номер дома, где высадила его, и мне пришлось позвонить снова ему из небольшого отеля поблизости. Джими вышел и мы вернулись в Самарканд около трёх.