Хеллоуин - [20]

– Да это не я. Это его Бог спас, – смутился старшина, поднимая стакан. – Возьми этот бандит прицел немного повыше…

– А ты что, в Бога веришь? – перебил его младший лейтенант Панин, командир первого взвода.

– Верю, Вася! С сорок третьего года. Когда на Малую землю высаживались, в наш сейнер снаряд угодил. Да так удачно, что эта посудина в момент ко дну пошла. А нас в трюме – как селедок в бочке. Я к люку кинулся, а его взрывом заклинило. Что я только ни делал, не могу открыть, и все тут. А вода прибывает. Уже захлебываться начал. И тогда я вспомнил, что крещеный, и крестик на груди нащупал. Начал молиться. Шептать молитвы, которые знал. А точнее – не знал. Так, вспоминал только отдельные фразы.

Потом сознание потерял, а когда в себя пришел – плаваю на поверхности, намертво вцепившись в какую-то доску. Вода ледяная. Дело это было в феврале. И тут опять Всевышний помог. С катера, который рядом проходил, меня заметили и на борт подняли. Хотя тьма вокруг стояла кромешная. Как выжил, до сих пор не пойму. Одно сказать могу – тут без Божьей помощи не обошлось.

Старшина рассеянно посмотрел на зажатый в руке стакан и опрокинул его в рот.

– Не знаю, как вам тогда удалось спастись, товарищ старшина, – вклинился в разговор Глеб, – да только Бог тут ни при чем. Потому как нет его! А вам, товарищи, стыдно должно быть! Ведь вы все командиры. Вам партия воспитание солдат доверила. А вы сидите, уши развесили и слушаете такую чушь.

– Заткнись, политрук! – резко оборвал его командир роты. – Мы на поминки собрались, а не на политинформацию!

– А почему это вы мне рот затыкаете, товарищ старший лейтенант?! – Глеб почувствовал, что уже не может сдержаться, и сейчас выскажет этому человеку все, что о нем думает. – Вы как коммунист должны поддержать меня в этом вопросе и помочь бороться с мракобесием.

– Кто тебе сказал, что я коммунист? – На лице командира появилась мрачная ухмылка.

– А как же иначе? Как вам тогда роту доверили? – растерялся Глеб.

– Сам не пойму.

В голосе Гаврилкина политрук уловил знакомые насмешливые нотки.

– В сорок первом полк доверяли – и ничего, справлялся. А потом в плен попал. Правда, через неделю сбежал и около трех лет партизанил, однако этот факт никого не интересовал. Разжаловали в рядовые и отправили на передовую. А ты, лейтенант, не смей со старшими таким тоном разговаривать! Надо же, задумал Поликарпыча, который тебе в отцы годится, жизни учить!

– Должность у меня такая, товарищ старший лейтенант – политрук! – Глеб почувствовал, что начинает успокаиваться. – Я воинствующий атеист и должен нести это учение в массы.

– Я одного не понимаю, – старшина задумчиво посмотрел на тлеющий огонек папиросы. – Вот вы, лейтенант, в Бога не верите. Ну и что? Ведь это ваше личное дело. Зачем же другим свои убеждения насильно навязывать? Политзанятия проводить, зачеты по работам Ленина и Сталина устраивать?

– Вот вы как заговорили! – насупился Глеб. – А ведь вы должны населению освобожденных территорий преимущества социалистического строя разъяснять.

– А они есть, преимущества эти? – с иронией поинтересовался Гаврилкин. – Ты вот побеседуй с жителями этого городка, когда им лучше жилось – до войны, при поляках, или теперь, когда эти территории отошли к нам? Что-то им не очень нравится наш строй, если они поднимаются против нас.

– Как вы можете так говорить про наш строй, если сами сражались за него с оружием в руках?!

– Да я не за строй сражался, а за Родину! – Почувствовав, что сказал лишнее, старший лейтенант осекся и замолчал.

– Где хоть его похоронят? – спросил Панин, чтобы разрядить обстановку.

– Место хорошее подыскали, почти в центре кладбища, – оживился Гаврилкин, – ребята уже и могилку выкопали. Это Воронова, как собаку, зарыли за оградой.

– Почему? – Панин удивленно посмотрел на командира.

– Большая часть населения тут верующие, а у них отношение к самоубийцам особое.

– А что случилось с этим Вороновым? Я фамилию слышал, а подробности о его смерти почему-то никто не рассказывает.

– Слушай, раз такой любопытный. Андрюша был у нас интеллигентом. Учился в институте. А потом бросил и подал заявление в военкомат. Это произошло в начале сорок пятого. На фронт, как хотел, не попал. Закончил курсы «Выстрел», вышел оттуда младшим лейтенантом и получил назначение ко мне в роту. Парень был умный. Умный и серьезный. Я сделал его своим заместителем.

А тут – это пару месяцев назад случилось – ночью местные донесли, что видели, как подозрительный мужик зашел в один из домишек на окраине. Взял Андрей солдат и бросился туда. Бандит успел скрыться, однако при обыске нашли и оружие, и прокламации с призывами против советской власти. Хозяйку этой халупы задержали. Андрей побеседовал с ней в штабе и отпустил на все четыре стороны. Как потом объяснил, не привык, мол, воевать с женщинами. К тому же она беременной оказалась, на пятом месяце. А мужик, что ночью приходил, – ее муж. Неужели она могла выставить за дверь законного супруга?

К обеду подкатили особисты. Как узнали, что Андрей отпустил эту бабу, выматерили его по первое число, а затем помчались к ней домой. Ее, конечно, к тому времени и след простыл, что, впрочем, их не очень расстроило. Собак пустили и к вечеру вышли к землянке, в которой скрывались бандиты. Те отстреливаться начали, ну мои ребята их и положили. И бабу эту беременную в том числе. В общем, все как обычно.