Хаус и философия: Все врут! - [37]

Все феминистские подходы к этике направлены на то, чтобы после пристрастного изучения покончить с системами, подавляющими и притесняющими женщин. Феминистки специалисты по биоэтике — привлекают внимание общества к способам, какими система здравоохранения вносит свой вклад в угнетение женщин. Сферы их особого интереса — исследования генома, прерывание беременности и отношения «доктор — пациент». Природа таких отношений и лежащие в их основе ценности наглядно выявляют разницу между врачебной деятельностью Хауса и Кэмерон.

Традиционно отношение «доктор — пациент» наделяет первого властью, основанной на научном (медицинском) знании, и отвергает субъективное, экспериментальное знание второго. Поскольку большинство врачей мужчины, а большинство пациентов — женщины, это отношение укрепляет гендерное неравноправие, отдавая предпочтение «маскулинному» знанию над «фемининным».[99] Хаус, как мы все прекрасно знаем, крайне редко прислушивается к мнению пациентов об их болезнях. В эпизоде «Будь что будет» (3/6) страдающий от ожирения мужчина предлагает свою версию причин его загадочного заболевания. Хаус презрительно отмахивается, спрашивая: «В гастрономах в нагрузку к индейкам теперь стали выдавать медицинские дипломы?» В пилотном эпизоде диагност грубостью подкрепляет свою власть над пациенткой, отказывающейся от очередных анализов. По мнению Хауса, ее отказ ставит под вопрос его опыт и авторитет:

Хаус. Я доктор Хаус.

Ребекка. Приятно познакомиться.

Хаус. Вы ведете себя как идиотка. У вас ленточный червь в мозгу. Это неприятно, но, если ничего не делать, вы умрете к концу недели.

Ребекка. Вы видели этого червя?

Хаус. Когда вам станет лучше, я покажу вам мои дипломы.

Ребекка. Перед этим вы говорили, что у меня васкулит. Теперь я не могу ходить и мне приходится носить подгузники. Что со мной сделает ваше новое лечение?

В эпизоде «Семья» Хаус выговаривает Уилсону, доказывая, что врачам виднее, что именно с пациентами не так, следовательно, непосредственная врачебная обязанность — убедить пациента принять «правильное» решение:

Хаус. Нужно было всего лишь сказать: «Да, рекомендую». Бог свидетель, эту фразу ты достаточно часто говорил.

Уилсон. И каждый раз был не прав. Хватит уже, они сказали: «Да».

Хаус. Тебе же этого мало! Тебе нужно еще, чтобы они при этом хорошо себя чувствовали.

Уилсон. Я лечу пациентов месяцами, годами, а не неделю, как ты.

Хаус. А я ростом выше.

Уилсон. Без их доверия я не смогу работать.

Хаус. Единственный прок от доверия пациентов — в том, что врач может ими манипулировать.

Уилсон. Тебе бы поздравительные открытки сочинять.

Хаус. Давать родителям шанс сделать неверный выбор — плохое решение.

Уилсон. По крайней мере, они бы сами сделали выбор.

Хаус. И пожалели бы об этом на похоронах сына.

Хаусовский подход «доктору виднее» кажется особенно неэтичным, потому что сам он отказывается общаться с пациентами. Вместо этого он рассчитывает, что отношения с пациентами установит его команда, поэтому посылает своих «утят» собирать информацию, объяснять суть лечения и получать согласие. Свободный от обязательств, налагаемых заботой о пациентах, Хаус может заняться складыванием кусочков медицинского пазла. Когда же ему все-таки приходится говорить с больными, их беседа редко напоминает те, что вел добрый доктор Айболит.

Хаус пребывает в постоянном конфликте с Кэмерон, самым заботливым «утенком». Не случайно все стычки босса с подчиненной из-за отношения к пациентам разыгрываются по гендерным нотам. Кэмерон в своей профессиональной деятельности руководствуется этикой, в рамках которой решения принимаются на основе взаимоотношений между людьми, а это типично женское поведение.

«Он выглядит так, как будто ему… не наплевать»: этика заботы

Первой тему этики заботы подняла Кэрол Гиллиган, написавшая в своей книге «Иным голосом», что моральное развитие у женщин происходит иначе, чем у мужчин. Гиллиган и другие феминистки утверждают, что этическая теория зациклена на традиционном (мужском) подходе к моральному суждению, требующем применения абстрактных, универсальных правил и апеллирующем к идеям беспристрастности, независимости и законности, тогда как для женщин главное — забота о ближнем.[100] Например, рассмотрим ситуацию, когда бедняку не на что купить хлеб и он раздумывает, не украсть ли ему буханку, чтобы накормить семью. Человек, рассуждающий с традиционных позиций этики справедливости, наверняка придет к выводу, что, хотя накормить семью важно, воровать хлеб нельзя, поскольку воровство безнравственно. (Стоит отметить, что Хаус не следует этике справедливости — его манипулирование Кадди и Уилсоном и обман, на который он идет, чтобы удовлетворить свою зависимость от викодина, показывают, как мало его заботит нравственность в традиционном понимании.)

В ходе нескольких опросов Гиллиган обнаружила, что женщины реже, чем мужчины, руководствуются этикой справедливости и зачастую выражают свое суждение исходя из взаимоотношений с окружающими. Таким образом, Гиллиган доказывает, что этика справедливости тяготеет к маскулинному языку и действиям, а поэтому не должна возводиться в абсолютную норму. По ее мнению, философия морали, игнорируя на протяжении всей своей истории точку зрения женщин, сослужила самой себе плохую службу, не сумев найти альтернативных путей нравственного развития. В надежде, что голоса женщин хотя бы теперь будут услышаны, Гиллиган и разрабатывает понятие этики заботы.