Хасиенда: Как не стоит управлять клубом - [91]
Меня окружали друзья, храни их Господь, но когда я вернулся в Хасиенду, там всё изменилось. Стоило отлучиться на восемнадцать месяцев, как всё стало по-другому. Атмосфера была не та, исчезла качающаяся и потеющая масса, поднимавшая вверх руки. И, к сожалению, я снова никого не узнал. В клубе были сплошь новые лица...
Вспышки насилия в «Ганчестере» продолжались. В апреле 1995 года Терри Ферримонд, охранник Хасиенды, был убит из огнестрельного оружия рядом со своим домом в Суинтоне. В то лето случаи применения оружия на драм-н-бэйс-вече-ринках достигли своей кульминации, когда в PSV посетитель стал стрелять из пневматического дробовика. Потолок был так продырявлен, что во время дождя клуб затопило. В следующем месяце три девушки были ранены рикошетными пулями, из-за чего дальнейшие мероприятия были отменены. В июне полиция устроила рейды на клубы Equinox, Cheerleaders и Home. Она искала наркотики, и на это время музыка выключалась. Ноте по-прежнему страдал от разборок, а после стычки, в которой столкнулись человек сорок из банды Солфорда, одетых в балаклавы, и полицейские, находившиеся на танцевальной площадке, владелец Том Блок-схем в сентябре навсегда закрыл двери клуба. Дела Хасиенды были не намного лучше. Строгие меры безопасности не годились для среднего законопослушного посетителя клубов, да и не похоже было, что они сокращали случаи насилия. Посещаемость продолжала снижаться, а клуб изо всех сил пытался соответствовать современным музыкальным трендам. Опоздав на поезд музыки транс и упустив драм-н-бэйс, мы не смогли извлечь прибыль и из нового жанра трип-хоп, не подходившего к огромному пространству Хасиенды.
Роб, храни его Господь, сохранял надежду. Он появлялся в Хасиенде почти каждый вечер. Он был оптимистом, для него стакан всегда был наполовину полон, он всегда был уверен, что со следующей недели всё будет по-другому. Роб всё время выдумывал какую-нибудь схему, по которой всё будет работать.
Ему нравился риск. Он был настоящим игроком, верил, что всегда можно отыграться. Хасиенда также была его игрой.
Он обладал неиссякаемым энтузиазмом. Ну, по крайней мере, я так считал. Именно поэтому и соглашался со многими его предложениями. К описываемому моменту на борту тонущего корабля были только мы двое. Тони после закрытия Factory, похоже, потерял интерес. Он был занят возрождением лейбла. Остальные члены New Order уже давно перестали участвовать в делах клуба, а Алан Эразмус был по-прежнему Аланом Эразмусом — загадочным и неуловимым.
Так что оставались только я и Роб. Казалось, на наших плечах лежит будущее Манчестера и Хасиенды.
Прикидывая так и этак, что может помочь клубу, мы снова вернулись к его положительному влиянию на город. Только подумайте: после 1989 года Манчестер был переполнен студентами, мы приносили городскому бюджету миллионы, но благодарности за это не получали. В то время, разумеется, никто не слышал о том, что можно привлечь городской совет или правительство. А сейчас они, например, вкладывают деньги в Manchester International Festival. Но тогда все, кроме балета, были в пролёте.
Но мы всё равно считали, что о наших заслугах (организация досуга, поддержка городской экономики, привлечение туристов) должны узнать. Мы обратились в Манчестерский городской совет, чтобы получить необходимый для ремонтных работ грант. Мы привлекли Бена Келли, на этот раз против воли Тони. Дизайн был утверждён, грант полностью одобрен. Но затем представители совета передумали, и наш грант в 150 000 фунтов был урезан наполовину. К тому времени мы оплатили счета, заказали строительные материалы и даже застроили всё лесами. Вдобавок мы допустили ещё одну ошибку. Наш грант, который, как мы думали, был сокращён со 150 000 фунтов до 75 000, в итоге оказался всего 37 500. Нам дали не половину изначальной суммы, а лишь четверть.
Угадайте, кто должен был возместить нехватку?
Это ещё не вся беда. Посещаемость также снизилась в два раза. Каждую пятницу и субботу легально мы могли вместить 1600 человек (когда переделали подвал, вместительность возросла), да вдобавок мы ещё проводили тайком целую толпу. Но это продолжалось до того, как помещение застроили лесами.
В итоге посещаемость упала ниже 600 человек и, несмотря на наши усилия, выше уже не поднималась. Либо люди думали, что мы закрываемся, либо наступали слишком большие перемены. Конец эйсид-хауса? Не знаю. На совещаниях мы часами пытались выяснить, что пошло не так.
Решили, что поможет ещё одна встряска. Роб был уверен, что Энг себя исчерпала, поэтому предложил Полу Консу вернуться. На какое-то время это вроде бы сработало, посетителей прибавилось. Но позже мы обнаружили, что он многих впускает бесплатно (по крайней мере, они покупали напитки).
Тем временем Энг, считавшая, что сделала всё возможное, чтобы сократить случаи проявления насилия и не допустить закрытия клуба, была недовольна тем, что Пол её заменил. Она написала заявление об увольнении, но мы отказались его принять.
Больше всех упорствовал Роб: Энг была важным связующим звеном между нами и прошлым клуба. Она работала дольше остальных, и он ценил её знания и опыт. Ему нравилось, что она может точно сказать год выпуска любого показанного ей флаера. В проводимой в баре викторине она была демоном. Сотрудники помладше чёрта с два бы с ней сравнялись.
Дневники Максимилиана Маркса, названные им «Записки старика» – уникальный по своей многогранности и широте материал. В своих воспоминаниях Маркс охватывает исторические, политические пласты второй половины XIX века, а также включает результаты этнографических, географических и научных наблюдений. «Записки старика» представляют интерес для исследования польско-российских отношений. Показательно, что, несмотря на польское происхождение и драматичную судьбу ссыльного, Максимилиан Маркс сумел реализовать свой личный, научный и творческий потенциал в Российской империи. Текст мемуаров прошел серьезную редакцию и снабжен научным комментарием, расширяющим представления об упомянутых М.
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.
Книга задумана как документальная повесть, политический триллер, основанный на семейных документах, архиве ФСБ России, воспоминаниях современников, включая как жертв репрессий, так и их исполнителей. Это первая и наиболее подробная биография выдающегося общественного деятеля СССР, которая писалась не для того, чтобы угодить какой-либо партии, а с единственной целью — рассказать правду о человеке и его времени. Потому что пришло время об этом рассказать. Многие факты, приведенные в книге, никогда ранее не были опубликованы. Это книга о драматичной, трагической судьбе всей семьи Александра Косарева, о репрессиях против его родственников, о незаслуженном наказании его жены, а затем и дочери, переживших долгую ссылку на Крайнем Севере «Запомните меня живым» — книга, рассчитанная на массового читателя.
Эта книга о трагической судьбе талантливого советского зодчего Мирона Ивановича Мержанова, который создал ряд монументальных сооружений, признанных историческими и архитектурными памятниками, достиг высокого положения в обществе, считался «архитектором Сталина».
«Мне некого было винить, кроме себя самой. Я воровала, лгала, нарушала закон, гналась за кайфом, употребляла наркотики и гробила свою жизнь. Это я была виновата в том, что все мосты сожжены и мне не к кому обратиться. Я ненавидела себя и то, чем стала, – но не могла остановиться. Не знала, как». Можно ли избавиться от наркотической зависимости? Тиффани Дженкинс утверждает, что да! Десять лет ее жизнь шла под откос, и все, о чем она могла думать, – это то, где достать очередную дозу таблеток. Ради этого она обманывала своего парня-полицейского и заключала аморальные сделки с наркоторговцами.