Хасиенда: Как не стоит управлять клубом - [60]

Под удар попал не только рейв. Истерика по поводу жанра в бульварной прессе достигла своего апогея к концу 1989 года, когда власти стали закрывать мероприятия, такие как Sunrise и Back to the Future, несмотря на то что они были легальны и хорошо организованы. Говорили о существовании какого-то «отряда особого назначения по эйсид-хаусу», а член парламента Грэм Стрингер выступал с инициативой принять законы, регулирующие мероприятия с музыкой рейв. Манчестеру досталось больше всего: городскую полицию возглавлял Джеймс Андертон, своей бескомпромиссностью заслуживший прозвище «коп от Бога», после того как заявил, что является инструментом божественной справедливости. Второе «лето любви» закатилось, под эпохой была подведена черта.

Мы активно думали, как бы передать Dry по принципу франшизы, возлагали большие надежды (самое ближнее, куда мы добрались, был Глазго). Из этого ничего не вышло. У нас было так много проблем в Хасиенде, что посвящать себя чему-то ещё мы не могли, поэтому другие дела постоянно срывались.

Теперь каждый бар похож на Dry. Бен Келли снова верно всё предусмотрел и осуществил революцию в дизайне заведений.

Но, несмотря на это, наши финансовые проблемы росли. Бар стабильно терпел убытки. New Order снова подключились слишком поздно, а ознакомившись со счетами, стали задавать вопросы. Мы обнаружили, что допущена чёртова уйма ошибок. Например, интернет. В середине девяностых посетителям Dry предлагался доступ в сеть. Мы были одними из первых. Это была настоящая революция. К сожалению, мы брали с посетителей меньше денег за минуту, чем сами платили провайдеру: поначалу доступ в интернет стоил очень дорого. Но Dry это исправил. Как только посетитель выходил в интернет, мы каждую секунду теряли деньги, но Тони не разрешал поднимать плату, говоря, что «компьютер — новый семейный очаг».

В конце концов Лерой стал говорить посетителям, что компьютеры неисправны, чтобы уберечь бар от расходов. Молодчина.

Когда Лерой начал управлять баром Dry, на должность заместителя генерального директора пришла Энг Мэттьюс (она ходила в Хасиенду с выступления Джона Купера Кларка в июне 1982 года), которой досталась масштабная деятельность со всеми соответствующими проблемами. Манчестерские банды давали о себе знать, помимо этого, в клубе существовали проблемы с наркотиками.

За неделю до вступления в должность Энг сделала себе кольцо со знаком анархии, чтобы оно напоминало ей о прошлом, так как ей казалось, что теперь она получила нормальную работу и остепенится. Как мало она знала о том, что её ждёт. Её сотрудничество с нами оказалось самым безумным опытом.

Поначалу она много работала с Полом Мейсоном. В течение месяца Энг ходила следом за Лероем, училась у него и вскоре стала очень хорошо выполнять свои обязанности. Ей нравится говорить, что работу в клубе она получила, потому что часто его посещала (в середине восьмидесятых её парень приходил сюда рисовать арочный проход и другие детали здания; люди покупали их себе в дом — до такой степени клуб был частью их жизни).

В течение следующих восьми лет она многократно принимала и увольняла сотрудников. Если кто-то попадался на воровстве, его увольняли. Из-за мелкого воровства, будь то кража бутылки или предоставление бесплатной выпивки друзьям, закончилась не одна карьера в Хасиенде. Только один парень был уволен за употребление наркотиков. Если кто-то, будучи обдолбанным, выполнял свою работу, Энг это устраивало.

Несмотря на наш успех, финансовые проблемы сохранялись. Мы пережили налоговые проверки, я перешёл на сторону Роба, чтобы поддерживать Хасиенду на плаву (старое эго давало о себе знать), но мы всё ещё были в заднице. На совете директоров кто-то отпустил шутку, что нам стоит сжечь клуб дотла, и в этот момент наш бухгалтер, настоящий бизнесмен, сказал: «Если вы будете продолжать в том же духе, я покину комнату».

В любом случае там не было ничего горючего, разве что танцпол и пара стульев.

Возможно, мы упустили некоторые возможности извлечь дополнительную прибыль, но нам не дали шанса. Сегодня есть сотни CD-сборников от Ministry of Sound, Creamfields и Renaissance — практически от всех, и это стало значительной частью культуры. Когда возник эйсид-хаус, Роб моментально смекнул, что имеет смысл делать компиляции LP, состоящие из песен, которые диджеи играли в Хасиенде, но тогда было тяжело заставить кого-то вроде Black Box лицензировать их песни. Они думали, что сами заработают больше. Сегодня, разумеется, музыканты понимают, что в компиляциях есть смысл, поэтому проще получить разрешение. А тогда они просто говорили «нет».

Продавая альбомы с записями мероприятий Хасиенды, мы могли заработать целое состояние сами и принести кучу денег музыкантам, но все известные музыканты отказывали нам. Было продано 175 000 дисков «Haçienda Classics», которые я выпустил в 2005 году. Я был очень польщён, когда Ноэл Галлахер назвал этот диск самым любимым.

Идею распространения опыта Хасиенды лучше всего воплощали тематические мероприятия в разных частях Европы и Америки. Роб организовывал их с целью продвижения бренда — сейчас это обычная практика, но в то время она давалась с трудом. Какое-то время их координировала Энг. Идея была в том, что она находит исполнителя, а организаторы спонсируют тур. Но все мероприятия оказались убыточными, в результате то, на что мы надеялись как на источник дохода, стало бременем, на которое мы сами подписались. Необходимо обладать недюжинным умом, чтобы организовать тур: оказалось, что на это нужны большие деньги, а как только что-либо или кто-либо требовал денег, Роб исправно бормотал: «Да, блин, заплатите им уже». Он ненавидел споры из-за деталей. Если организатор препирался из-за сотни баксов на то, чтобы доставить диджеев из аэропорта в отель, Роб отвечал: «Чёрт возьми, сколько можно спорить, мы всё оплатим». И так оно и было. Какую бы революцию в индустрии мы ни вершили, покрыть расходы нам не удавалось.