Хасиенда: Как не стоит управлять клубом - [58]
Всего было слишком много: от пола и до потолка. Изначально собирались открыть все три этажа и подвал для посетителей и даже предусмотрели на верхнем этаже жильё для менеджера Лероя Ричардсона. Но когда всё подсчитали, затраты вышли непомерными, поскольку здание было в очень плохом состоянии.
Нам пришлось сократить расходы, чтобы соблюсти бюджет (впервые мы обратили хоть какое-то внимание на рамки бюджета).
Бар повис на Хасиенде и Factory ещё одним мёртвым грузом, провоцируя ещё больше стресса, поскольку мы чувствовали необходимость принимать поспешные решения для выхода из наших финансовых проблем.
Какими бы ни были у Роба причины открыть бар, Dry создавался не на основе анализа рынка или чего-то ещё, что нормальные люди обычно принимают во внимание, открывая бар, а на стремлении принять желаемое за действительное. Если бы мы открыли бар на Оксфорд-роуд, как предлагал Бернард, то рядом бы находились пятнадцать тысяч учащихся, ежедневно посещавших занятия, и мы могли бы преуспеть. В то время Нортен Куортер был помойкой. Сейчас, разумеется, ситуация улучшилась. Dry снова опередил своё время, и именно с него началось улучшение района. Рядом с Dry стали открываться стильные маленькие кафе, многие из них (главным образом Mantos на Кэнел-стрит) пытались подражать дизайну Бена для большего эффекта. Поскольку баром мы управляли отвратительно, прибыль была только по пятницам и субботам, когда здесь продавались билеты в Хасиенду. Очереди перед мероприятиями в пятницу и субботу были такими длинными, что люди были вынуждены приобретать билеты заранее в Dry. В Dry их продавали тысячу в неделю по цене Два фунта, и это приносило две тысячи благодаря разнице с ценой билета при входе. Вот так. Только так бар приносил прибыль. Мы могли поступить умнее и просто открыть окошко продажи билетов в дневное время прямо в клубе. Сейчас я понимаю, что мы просто не были созданы для ведения бизнеса, тем более двух. Снова наши менеджеры писали кипы бумаг с различными прогнозами о предполагаемых доходах, и снова у меня было ощущение, что они выдумывают данные. Достаточно было посмотреть в самый конец документа и прикинуть, сколько мы можем позволить себе потерять. Если получалась слишком большая цифра, следовало отказаться.
Крис Смит, бухгалтер Factory, упорно полагал, что спасением для Dry будет кухня. Он настаивал на том, что это принесёт деньги. Он убеждал нас стараться извлечь прибыль из меню. «Начните подавать еду, и всё будет в порядке. Ресторанная наценка составляет тысячу процентов».
Хорошая идея, Крис. И что же мы сделали? Мы привлекли Паулин, милую девушку Вини Рейли, к открытию вегетарианского салат-бара здорового питания. На этом настоял Тони.
Вегетарианский салат-бар здорового питания. В Манчестере. В 1989 году. Мы могли бы попросту выкидывать закупленные продукты.
Именно это мы и делали.
В конце каждого дня Паулин выбрасывала все салаты, так как никому и в голову не могло прийти их покупать. У неё разрывалось сердце. Никто в Манчестере не слышал о принципах здорового питания, не говоря уже о том, чтобы попробовать. Мы снова слишком опередили время.
Помню, я спросил, как нам удаётся тратить двенадцать тысяч в год на салаты.
«Вообще-то мы тратим тысячу в неделю», — ответили мне.
Видимо, я плохо разбирался в овощах. Я тогда чертовски разозлился.
Паулин больше не работала. На смену ей приходили многие управляющие кухней: Сюзанна, мои друзья Дэбби Найтингейл и Баузер (из Little Red Courgette) и так далее и так далее. Все они очень старались. По идее всё должно было получиться, но в итоге никому не удалось наладить работу. Они хорошо готовили, предлагали отличные идеи, но посетителей всё равно не было. Лоран Гарнье (ставший впоследствии видным диджеем и продюсером) работал на кухне, пока не вернулся во Францию нести воинскую службу.
В итоге я спросил, почему бы не сдать заведение в субаренду? Найдём кого-нибудь другого для управления и будем брать с них арендную плату.
Именно так и получилось, когда мы открыли Tommo's Tasty Tapas. Томмо — один из наших друзей, большой оригинал, истинный безумец. Предполагалось, что он снимет у нас кухню и будет платить арендную плату. Он так и не заработал столько, чтобы покрыть расходы, но мы финансировали его, поскольку очень любили приготовленную им еду.
Однажды ко мне в полном неадеквате подошёл помощник мясника.
«Это ведь ты заказываешь у нас мясо для Dry?» — произнёс он нечленораздельно.
«Что, правда?» — спросил я.
«Ну да, мы ведь с тобой проворачиваем это дельце мимо кассы?»
«Ты о чём?»
«Ну, мы ведь вам выставили счёт на три тысячи, а сосисок отправили только на полторы. Деньги поделили».
Хмм...
Мы упорно продолжали работать над ресторанным меню. Но мы не учли нашу клиентуру: торчки, кокаинщи-ки и укурки, которым для жизни нужно немногим больше наркотиков и алкоголя. Ели они только для того, чтобы не умереть с голоду. И я был таким.
В пабах есть устойчивое выражение «мёртвые часы», обозначающее промежуток между ланчем и вечером, во время которого посетителей не бывает. Наши друзья в эти часы в заведении были, но никто из них не заказывал еду, зато выглядели они настолько устрашающе (настоящие зомби), что нормальные люди не рвались в ресторан, куда надо было пройти через всё помещение в самый конец зала. Эти сумасшедшие отпугивали людей, которые предпочитали держаться на расстоянии.
Второй том новой, полной – четырехтомной версии воспоминаний барона Андрея Ивановича Дельвига (1813–1887), крупнейшего русского инженера и руководителя в исключительно важной для государства сфере строительства и эксплуатации гидротехнических сооружений, искусственных сухопутных коммуникаций (в том числе с 1842 г. железных дорог), портов, а также публичных зданий в городах, начинается с рассказа о событиях 1842 г. В это время в ведомство путей сообщения и публичных зданий входили три департамента: 1-й (по устроению шоссе и водяных сообщений) под руководством А.
В 1940 году в Гааге проживало около восемнадцати тысяч евреев. Среди них – шестилетняя Лин и ее родители, и многочисленные дядюшки, тетушки, кузены и кузины. Когда в 1942 году стало очевидным, чем грозит евреям нацистская оккупация, родители попытались спасти дочь. Так Лин оказалась в приемной семье, первой из череды семей, домов, тайных убежищ, которые ей пришлось сменить за три года. Благодаря самым обычным людям, подпольно помогавшим еврейским детям в Нидерландах во время Второй мировой войны, Лин выжила в Холокосте.
«Весна и осень здесь короткие» – это фраза из воспоминаний участника польского освободительного восстания 1863 года, сосланного в сибирскую деревню Тунка (Тункинская долина, ныне Бурятия). Книга повествует о трагической истории католических священников, которые за участие в восстании были сосланы царским режимом в Восточную Сибирь, а после 1866 года собраны в этом селе, где жили под надзором казачьего полка. Всего их оказалось там 156 человек: некоторые умерли в Тунке и в Иркутске, около 50 вернулись в Польшу, остальные осели в европейской части России.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дневники Максимилиана Маркса, названные им «Записки старика» – уникальный по своей многогранности и широте материал. В своих воспоминаниях Маркс охватывает исторические, политические пласты второй половины XIX века, а также включает результаты этнографических, географических и научных наблюдений. «Записки старика» представляют интерес для исследования польско-российских отношений. Показательно, что, несмотря на польское происхождение и драматичную судьбу ссыльного, Максимилиан Маркс сумел реализовать свой личный, научный и творческий потенциал в Российской империи. Текст мемуаров прошел серьезную редакцию и снабжен научным комментарием, расширяющим представления об упомянутых М.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.