Харита, ее жизнь и приключения, а также подробный рассказ о том, как был найден город Карла Маркса - [3]

— Ложись-ка, девочка! — и кивнул парню, — дай-ка ей, Тиша, ватолку подстелить!

Тиша принес откуда-то ватолку, бросил на траву. Девочка завернулась в свою куртку и легла. Таинственный город, сиявший электрическими огнями, представился ей в одно мгновение в такой ясности, таком тепле, счастьи и радости, что она решила тотчас:

«Пойду жить лучше туда, чем в приют!»

Решение ее было крепко и просто. Она не слушала, что рассказывал прохожий после ужина, город и без того показался ей знакомым. Сквозь сон мелькнули перед ней его улицы, сады и яблони, тогда она поняла, что это не город, а рай.

Рыбак, ложась спать, прикрыл ее дырявым тулупом, и она проспала до рассвета, не шевельнувшись.

ГЛАВА ВТОРАЯ, НАЧИНАЮЩАЯ ПОВЕСТЬ, В КОТОРОЙ ЧИТАТЕЛЬ СТАНОВИТСЯ ОЧЕВИДЦЕМ НЕОБЫЧАЙНЫХ ПРОИСШЕСТВИЙ, ЛОМАЮЩИХ ЖИЗНЬ ХАРИТЫ

В полночь, накануне, Харита проснулась от нестерпимого собачьего лая. Она поднялась с лавки, взглянула в окно, протирая глаза, и тогда совершенно ясно увидела шагавшего по селу чорта. Он был высок и худ; из под савана, спускавшегося с костлявых его плеч, торчали худые и длинные, как палки, ноги. Харита разглядела даже острые копытца, хотя рассмотреть что-нибудь в своре визжавших и метавшихся в чертячьих ногах дворняжек было невозможно.

Харита прижалась к стеклу, затаив дыхание. Чорт увидел ее приплюснутый за стеклом нос, мотнул головою, показав огромные бычачьи рога, и засмеялся, ощеривши огромную огненную пасть. Харита взвизгнула, шатнулась от окна и, запутавшись в тулупе, на котором она спала, шлепнулась на пол с грохотом и стуком.

Тогда проснулась хозяйка. Она привстала с постели и крикнула раздраженно в темноту избы:

— Харитка, косматая ведьма! Что ты кричишь режут тебя, что ли?

— Нет, — вздохнула Харита, — не режут.

— Что же ты не дрыхнешь?

Харита ощупью, ползком, добралась до хозяйки и встала. Кровать была высока, Хариткин рот пришелся только к хозяйкиному плечу. Она спустила голову с подушки и наклонилась к девочке:

— Ну, ты что?

— Чорт прошел!

Харита захлебнулась страхом. Хозяйка вскочила.

— Врешь?

— Сама видела!

— Приснилось тебе?!

— Где приснилось, когда он на меня захохотал!

— Ну-у-у? — протянула хозяйка, поверив, — где же он прошел?

— Да у нас под окнами почти что!

— А куда?

— Так, по дороге, в село! Хозяйка задумалась:

— Куда же это он нонеча пошел? К Демьяну разве? Или опять к Трошковым? На этом конце только у них двоих иконы сняты! Нет, к Демьяну! У Трошковых он уже был!

Харита держалась за горячую хозяйкину руку и дрожала. Хозяйка зевнула:

— Ну, завтра узнаем все! Ложись ступай!

— А мне страшно, тетенька!

— Не бойся, коли крест на тебе надет! У нас на всех дверях, на всех косяках кресты и иконы в углу, к нам не заявится!

Харита пошла к своей лавке.

— А зачем он на меня захохотал?

— Не знаю уж! — растерялась хозяйка, — не знаю уж! Покачай зыбку! — крикнула она, — Петька ворочается, не слышишь, что ли?

Харита долго качала зыбку, хотя Петька спал крепко: ей не хотелось итти к страшной лавке под окном, куда мог заглянуть чорт. Хозяйка заснула. Тогда Харита, крадучись, схватила свой тулуп, сдернула его на пол с страшной лавки и расстелила под зыбкой.

Под утро хозяйка гремела подойником. Девочка свернулась в клубок, чтобы крепче доспать свою короткую ночь. Она проснулась только тогда, когда хозяйка поставила ее на ноги.

— Не слышишь, Петька проснулся! — кричала она, тыча ей в руки веревку от зыбки, — ведьма косматая! Что-ж, я его с собой корову доить понесу, что ли? Во что ты спишь!

Харита покорно дернула веревку, качая зыбку. Хозяйка, ворча и ругаясь, ушла с подойником на двор. Петька похныкал и заснул. Глаза у Хариты слипались, голова падала на плечи, каждую минуту она видела во сне поднимающийся к ее лицу кулак, вздрагивала, шарахалась назад и, просыпаясь, терла глаза, чтобы не заснуть до возвращения хозяйки.

Она отходила к окну, смотрела, как розовый рассвет вползал в пыльные улицы деревни. С Волги, по утренней тишине, доносились резкие свистки пароходов; тогда ей неудержимо захотелось бежать от хозяйки, ребят, их сосок, пеленок и печек. Ей хотелось забраться куда-нибудь в темный трюм парохода, зажаться в углу, между тюков и бочек, как когда-то с братом и отцом, ехать прочь из Поленовки, и там в темноте спать долго, беспросыпно, ни о чем не думая, не втягивая голову в плечи в ожидании хозяйкиных толчков.

На сизом, заплесневелом от времени и грязи стекле окошка жужжала сонная муха, рвавшаяся за окно, на свет и воздух. Девочка тихонько открыла окно, поглядела, как сорвавшаяся со стекла муха исчезла в солнечном утре, и отошла к зыбке с тоской.

Петька спал спокойно. Несколько минут Харита крепилась, дергая веревку, потом силы ее оставили постепенно. Она увидела еще раз тянувшийся к ее лицу хозяйкин кулак, отшатнулась назад и заснула.

Проснулась она от боли в подбородке. Хозяйка привычно ударила ее и отошла к лавке, гремя подойником.

— Дрыхнешь опять? — крикнула она.

Харита всхлипнула, оправилась, встала на ноги.

— Выгоняй корову, сонуля!

Харита накинула полушубок на плечи, схватила хворостину, стоявшую наготове в сенях, и вышла на крыльцо. Пастуший бич, гремя, как выстрел, двигался с конца улицы. Корова в тупом раздумье стояла у калитки, стараясь заглянуть в подворотню. Харита зевнула, проворно надевая полушубок в рукава.