Харчевня в Шпессарте - [43]

Все гости лесной харчевни с напряженным вниманием, а графиня с тревогой следили за этой сценой. Каждую минуту ей казалось, что юноша, пожертвовавший собою ради нее, как-нибудь выдаст себя. Она твердо решилась выкупить его какой бы то ни было ценою, и так же непоколебимо было ее намерение не сделать ни одного шага вместе с разбойниками. В кармане кафтана золотых дел мастера она нашла нож. Она судорожно сжимала его в руке, готовая скорее убить себя, чем претерпеть такой позор. Не менее ее тревожился и сам Феликс. Хотя мысль о том, что он совершает поступок, достойный мужчины, поддерживая таким образом притесняемую и беспомощную женщину, и утешала его и придавала ему силы, но он боялся выдать себя походкой или голосом. И его страх возрос, когда разбойник заговорил о письме, которое ему придется написать.

Как ему писать? Как обратиться к графу, какую форму придать письму, не выдавая себя?

Но его страх достиг наивысшей точки, когда предводитель разбойников положил перед ним перо и бумагу и попросил его откинуть вуаль и приняться за письмо. Феликс не знал, как шел к нему наряд, который он надел на себя; если б он это знал, он ничуть не стал бы бояться разоблачения, так как когда он, наконец, принужден был откинуть вуаль, господин в мундире, пораженный красотой дамы и ее несколько мужественными чертами, стал глядеть на нее с еще большим почтением. От зорких глаз молодого золотых дел мастера это не ускользнуло; успокоенный, что, по крайней мере, в эту минуту ему не грозит опасность быть открытым, он схватил перо и стал писать своему мнимому супругу, подражая образцу, который видел однажды в одной старинной книге. Он писал:

«Мой господин и супруг!

Меня, несчастную женщину, задержали в пути среди ночи, и притом люди, которых я подозреваю в недобрых намерениях. Они будут держать меня до тех пор, пока вы, господин граф, не внесете за меня сумму в двадцать тысяч гульденов.

Их условие, — чтобы вы ни в коем случае не обращались к властям и не искали их помощи и чтобы деньги были посланы с одним только человеком в лесную харчевню в Шпессарте; в противном случае мне угрожает продолжительное и суровое тюремное заключение.

О быстрой помощи умоляет вас ваша несчастная супруга».

Он протянул это странное письмо атаману разбойников, который прочел его и одобрил.

— От вас всецело зависит, — продолжал он, — возьмете ли вы с собой камеристку или егеря, чтобы сопровождать вас. Кого-нибудь из них я отправлю с письмом к господину вашему супругу.

— Егерь и вот этот господин проводят меня, — отвечал Феликс.

— Хорошо, — согласился тот, подошел к двери и позвал камеристку. — Итак, будьте добры, сообщите этой женщине, что она должна делать.

Камеристка вошла, испуганная и дрожащая. И Феликс побледнел при мысли, как легко ему выдать себя. Однако непонятное мужество, которое в опасные минуты воодушевляло его, и теперь подсказало ему, что говорить.

— Я поручаю тебе только одно, — сказал он, — проси графа возможно скорее вызволить нас из этого несчастного положения.

— И потом, — продолжал разбойник, — посоветуйте ему самым настойчивым образом, чтобы он обо всем молчал и ничего против нас не предпринимал, пока его супруга в наших руках. Наши лазутчики немедленно сообщат нам обо всем, и тогда я ни за что не ручаюсь.

Дрожащая камеристка обещала все исполнить. Ей было приказано еще отобрать и связать в узелок немного белья и платья, чтобы избавиться от лишней тяжести, и когда это было сделано, атаман разбойников с поклоном предложил даме следовать за ним. Феликс встал, егерь и студент последовали за ним, и все трое, в сопровождении атамана, спустились с лестницы.

Перед харчевней стояло много лошадей; одну из них предложили егерю, другая — хорошенькое маленькое животное под дамским седлом, предназначалась для графини, третью дали студенту. Атаман поднял золотых дел мастера в седло, крепко подтянул подпругу и потом сам сел на коня. Он поместился с правой стороны от дамы, с левой стороны стал другой разбойник, таким же образом окружили егеря и студента. После того как все разбойники разместились на лошадях, атаман резким свистом подал знак, что пора ехать, и вскоре вся шайка исчезла в лесу.

После их отъезда общество, оставшееся в комнате наверху, постепенно начало приходить в себя. Все были бы даже веселы, как это часто бывает после большого несчастья или внезапной опасности, если бы не мысль об их трех товарищах, похищенных на их глазах. Они не могли достаточно надивиться на молодого золотых дел мастера, и графиня проливала слезы умиления, когда вспомнила, как бесконечно она обязана человеку, которому не сделала ни малейшего добра, которого даже не знала. Все утешались тем, что его сопровождали доблестный егерь и смышленый студент, которые сумеют поддержать молодого человека в несчастье, и некоторым приходило даже в голову, что ловкий охотник найдет средство устроить им побег. Они посовещались еще, как им поступить. Графиня решила, так как она не дала никакой клятвы разбойникам, тотчас вернуться к супругу и предпринять все возможное, чтобы раскрыть местопребывание пленников и освободить их; извозчик обещал тотчас по прибытии в Ашаффенбург обратиться в суд с просьбой начать преследование разбойников. Оружейный же мастер порешил продолжать путешешствие.