Харчевня в Шпессарте - [28]

Юноша с благоговением и благодарностью простился со своей чудесной покровительницей; он заметил дом и улицу и пошел обратно на базар.

Вернувшись, Саид пришел как раз вовремя, чтобы оказать помощь своему господину и повелителю, можно даже сказать — спасти его. У прилавка толпился народ, мальчишки плясали вокруг купца и издевались над ним, старики смеялись. Сам он, дрожа от гнева и в большом замешательстве, стоял перед прилавком с шалью в одной руке и с женским покрывалом в другой. Странная эта сцена была следствием происшествия, разыгравшегося в отсутствие Саида. Калум встал на место своего красивого слуги перед дверью и стал зазывать народ, но никто не хотел покупать у безобразного старика. Два человека шли как раз по базару и собирались купить подарки своим женам. Они уже раза два прошлись вниз и вверх по улице, видимо, отыскивая что-то, и теперь опять с блуждающими взорами приближались к лавке Калум-Бека.

Заметив это, Калум-Бек захотел воспользоваться их замешательством и крикнул:

— Сюда, милостивые государи, сюда! Что вам угодно? Вот отличные покрывала, прекрасный товар!

— Добрый старик, — отвечал один из них, — как бы ни был хорош твой товар, но наши жены — женщины с причудами, и в городе вошло в обычай покупать покрывала только у прекрасного слуги Саида; вот уже полчаса, как мы ходим тут и разыскиваем его и никак не найдем; но если ты нам укажешь, где его искать, то в другой раз мы что-нибудь купим и у тебя.

— Иллах иль Алла! — воскликнул Калум-Бек, приветливо оскалив зубы, пророк привел вас к той самой двери. Вы ищете слугу-красавца, чтобы купить у него покрывала? Тогда входите, это его лавка.

Тогда один из мужчин громко расхохотался над маленькой, уродливой фигуркой Калума и над его утверждением, будто он и есть красавец-слуга; другой же подумал, что Калум хочет поднять его на смех, не остался у него в долгу и крепко выругался. Тут Калум-Бек вышел из себя; он обратился к соседям, призывая их в свидетели, что именно его лавка называется «лавкой с красавцем-слугою» но соседи, которые завидовали его успешной торговле, делали вид, что ничего не знают, и оба мужчины набросились тогда на старого лжеца, как они его назвали, чтобы хорошенько расправиться с ним. Калум защищался больше криками и бранью, чем кулаками, и таким образом собрал вокруг себя толпу; полгорода знало его как жадного, подлого скрягу, — все стоявшие вокруг радовались тумакам, которые он получал; один из мужчин уже вцепился ему в бороду, но в ту же минуту кто-то схватил его за руку и с силой швырнул на землю, так что тюрбан соскочил с него и туфли отлетели далеко в сторону.

Толпа, которой, вероятно, нравилось смотреть, как расправлялись с Калум-Беком, громко зароптала; товарищ поваленного оглянулся, кто это осмелился так поступить с его другом; но когда он увидал перед собой высокого и сильного юношу со сверкающими глазами и смелым лицом, он не посмел на него напасть, тем более что Калум, которому его спасение показалось настоящим чудом, указал на молодого человека и закричал:

— Ну чего ж вам еще надо? Вот он стоит перед вами, милостивые государи, Саид — красавец-слуга! — Люди кругом засмеялись, прекрасно понимая, что Калум-Бек терпел напраслину. Поваленный человек со стыдом поднялся и заковылял с товарищем домой, не купив ни шалей, ни покрывал.

— О ты, звезда базарных слуг, венец торговли! — воскликнул Калум, вводя слугу к себе в лавку. — Вот это я называю прийти вовремя, это значит протянуть руку помощи; ну и растянулся же парень, словно никогда и на ногах-то не стоял, а я-то, — мне бы никогда больше не пришлось обращаться к цирюльнику, чтобы расчесывать и умащивать бороду, если б ты пришел хоть минутой позже; как мне вознаградить тебя?

Рукою и сердцем Саида управляло внезапно овладевшее им чувство жалости; теперь, когда это чувство улеглось, он почти раскаивался, что помешал хорошенько проучить злого старикашку; дюжина волосков, вырванных из его бороды, думал он, сделали бы его дней на двенадцать кротче и покладистее; однако он поспешил воспользоваться благоприятным настроением купца и выпросил у него, как милости, разрешение раз в неделю отправляться на прогулку или вообще куда он хочет. Калум согласился, так как он знал, что его подневольный слуга слишком благоразумен, чтобы бежать без денег и приличной одежды.

Вскоре Саид достиг столь им желанного. В ближайшую среду, день, когда молодые люди знатного происхождения собирались на площади города для военных состязаний, он сказал Калуму, что хочет воспользоваться этим вечером для себя и, получив позволение, отправился на улицу, где жила фея, постучал, и ворота тотчас распахнулись.

Казалось, слуги были уже подготовлены к его приходу и, не спрашивая даже о его желании, повели Саида вверх по лестнице в красивую комнату; там они сперва подали ему воду для умывания, которая должна была сделать его неузнаваемым. Он омочил в ней лицо, поглядел затем в металлическое зеркало и с трудом узнал себя, потому что теперь у него было загорелое лицо, красивая черная борода и он выглядел, по крайней мере, на десять лет старше, чем был на самом деле.