Харам Бурум - [63]

ЧК не мог признаться даже самому себе в том, что тема использования Вездехода для вербовки человеческого материала, в котором так остро нуждается группа ученых, работающих над проектом «ГМЧ», и необходимость выявить слабые места в системе охраны Берилага волнуют его куда меньше, чем просто желание кого-то помучить.

Возможно, на окончательное решение ЧК повлияла черная форма, в которую он вырядился. Так или иначе, но Чеслав снял с полки паяльную лампу и принялся работать ее поршнем.

Карлик наблюдал за действиями ЧК, понимая, что его ждет. Единственное, что сейчас он может противопоставить Корбуту – свое молчание. Он должен собрать в кулак всю волю и молчать. Не издать ни звука, какими бы тяжкими не были пытки. Слабое место всех садистов – желание слышать вопли своих жертв. Если он не закричит, Чеслав может растеряться и…

В любом случае ничего хорошего его не ждет.

ЧК закончил с насосом, поднес к насадке лампы спичку и тщательно отрегулировал толщину синего язычка пламени, сделав его тонким как игла.

– Начнем? Молчание – знак согласия.

Корбут поднес лампу к груди карлика. Огненная игла впилась в кожу. Пальцы Носова впились в деревянные подлокотники, на бледном лбу проступили капли пота.

Чеслав нахмурился, передвинул лампу. Реакция Носова была совсем не такой, как ожидал мучитель – Николай просто закрыл глаза.

Сначала он осознанно пытался противостоять боли, пытаясь представить, что его жалят пчелы или кусают комары. Но с каждой новой секундой все больше выпадал из реальности, утрачивая с ней связь.

Пытка была столь болезненной, что Вездеход перестал понимать, что с ним происходит. Он уже думал, что сам стал жертвой отравленных игл, яд которых парализует.

Они втыкались к нему в грудь одна за другой. Паралич лишил его подвижности, но не повлиял на остроту ощущений. Новые уколы вонзавшихся в кожу игл были болезненнее предыдущих. Голос, требовавший в чем-то признаться, сначала был таким громким, что бил кувалдой по барабанным перепонкам, но постепенно отдалялся и затихал, пока не стих совсем. Из всех звуков, которые теперь слышал Вездеход, остался свист ветра над океаном.

Океаном боли. Его ледяные волны накрывали Вездехода с головой. Он выныривал на поверхность, хватал ртом воздух, и все-таки с каждым разом погружался все глубже. До тех пор, пока уже не смог выбраться из вязкой глубины. Боль ушла…

Чеслав не сразу понял, что тело пленника уже не реагирует на пытку. Продолжал водить огненной указкой по груди Вездехода до тех пор, пока запястье не стало ломить от тяжести лампы.

– А ты крепкий орешек, – буркнул ЧК, ставя лампу на полку. – Будем пробовать что-то еще…

На самом деле Корбут уже понял, что ничего не добьется от Вездехода, и только делал вид, что собирается использовать новый инструмент пытки. Хотел вызывать охрану, велеть привести Носова в чувство, заковать его в кандалы и бросить в клетку. Пусть папаша-профессор вербует несговорчивого недомерка сам.

И вдруг комендант насторожился. Понял – с диверсантом что-то не так. Коснулся пальцем шеи карлика.

– Проклятье!

Пульса не было! ЧК принялся трясти Вездехода, хлестать его по щекам. Никакой реакции! Вот тебе и крепкий орешек.

Корбут метался по кабинету, останавливался у кресла, чтобы вновь и вновь попытаться нащупать пульс. Ничего. Абсолютно. Вездеход умер или… Был еще шанс.

Чеслав вспомнил о переносном дефибрилляторе, который ему как-то презентовал отец. ЧК собирался использовать его как одно из орудий пыток, но сейчас наступил тот момент, когда прибор можно было пустить по прямому назначению.

Корбут снял дефибриллятор с полки, поставил на стол, щелкнул тумблером и перевел регулятор напряжения на семь тысяч вольт.

Ткнул электродами карлику в грудь. Тело Вездехода дернулось и тут же обмякло. Новая попытка запустить сердце. Тот же результат.

Как такое могло случиться?! Он, врач, не смог вовремя остановиться и перегнул палку. Ради собственного удовольствия прикончил человека, которого Красная Линия объявила в розыск!

Когда ЧК срывал с себя мундир гауптштурмфюрера, пуговицы летели во все стороны. Переодевшись в свой обычный наряд, он немного успокоился. Единственным, что можно сделать в такой сложной ситуации – пойти по стопам отца и просто скрыть смерть карлика. Пусть ищут. Вездеход – бродяга. Мог сдохнуть где угодно. Кто вообще сказал, что недомерок появлялся в Берилаге? Охрана… Чеслав вдруг улыбнулся. Ему в голову пришла блестящая мысль. Он снял трубку телефона.

– Боханова ко мне! Срочно!

Когда вошел Дмитрий, ЧК полностью овладел собой. Сидя за столом, курил и перелистывал книгу с биографией Менгеле.

– Сейчас завернешь этот кусок говна вместе со шмотками в брезент и выбросишь с моей станции.

– Как?

– Кверху каком. Карлик помер. Невелика потеря. Пусть мутанты сожрут его труп. И еще. Охране скажешь, что при попытке побега был задержан Гришка Носов, их трудно различить, а никакого Вездехода здесь и в помине не было. Ясно?

– Так точно, товарищ Корбут.

– Кто поднял тревогу?

– Заключенный, которого вы вчера допрашивали. Я хотел ходатайствовать о поощрении и смягчении режима…

– Ну-ну. Смягчение. Он поможет тебе вынести труп на поверхность, там его и поощришь. – Чеслав провел ребром ладони себе по горлу. – Ни одна живая душа, кроме тебя и меня, не должна знать, что здесь был Вездеход.