Харам Бурум - [38]

Целеустремленность также была одной из отличительных черт коменданта Берилага. Если он намечал для себя цель, то шел к ней, не оглядываясь по сторонам и уж тем более не оборачиваясь назад.

Вот и сейчас, сидя на автомотрисе, Чеслав не смотрел на проносившиеся мимо стены туннеля, не удостаивал взглядом вытягивающихся в струнку часовых на блокпостах. Даже когда мотодрезина выскочила из туннеля на мост через Яузу, на бесстрастном лице Корбута-младшего не дрогнул ни один мускул.

Если его озаботит нечто, находящееся на поверхности, он займется этим вплотную, а пока – плевал он на то, что творится наверху, безотлагательных дел под землей было куда больше.

ЧК поднял крышку картонной коробки, которую бережно держал на коленях. Провел пальцами по шести пробиркам, тщательно переложенным несколькими слоями ваты – на каждую был наклеен кусочек бумаги с цифрой. Жидкость в пробирках была прозрачной и выглядела одинаково, на самом же деле составы разительно отличались. Единственным, что их объединяло, был химикат, с таким трудом доставленный с «Щелково-Агрохим». Он присутствовал в каждой из колб и должен был привести начатый профессором эксперимент к блестящему финалу.

– Будь осторожен, сынок, – напутствовал Корбут сына, вручая ему картонный ящик. – В этих пробирках все: наше прошлое, настоящее и будущее.

Задачей Чеслава было выбрать один из составов. Отец тем временем должен был закончить монтаж электрической установки, которая питала бы аппарат для создания генетически модифицированных людей, а группа Челпана – доставить на «Дзержинскую» будущего вербовщика человеческого материала.

Добравшись до Берилага, ЧК по-хозяйски осмотрел станционный зал, большую часть которого занимали ряды клеток. Несмотря на то что лампочки-груши светили меньше чем в половину накала, цепкий взгляд коменданта впился в обрывок бумажки, валявшийся на свежевымытой мраморной плитке.

– Дежурного по лагерю сюда! – приказал Корбут, передавая коробку одному из охранников. – Быстро!

Через минуту к Чеславу подбежал дежурный – статный симпатяга в безупречно пошитой форме цвета хаки.

– Товарищ комендант! – отрапортовал он, отдавая честь. – За время вашего отсутствия происшествий…

– А это, по-твоему, не происшествие? – ЧК указал на бумажку.

Когда дежурный наклонился, чтобы поднять мусор, Чеслав ударил его ногой в лицо. Дежурный рухнул на спину. Встал на четвереньки и замотал головой – вместе с кровью на плитку упали два выбитых зуба.

– За что, товарищ Корбут?!

– За нарушение моего приказа о поддержании в лагере чистоты и порядка. Ты не проследил за уборщиками и наказан за это. Наказан по справедливости. Если тебя это успокоит – можешь выбить зубы уборщикам, которые тебя подставили. Берзина ко мне!

Тут в голове Корбута что-то щелкнуло. Бумажка на полу? Это – не просто мусор. Вообще-то с бумагой в метро напряженка, большая напряженка. Чеслав поднял бумажку, развернул. Столбики цифр, накарябанных в спешке простым карандашом. Шифр. Сопротивление обменивалось информацией. Малявы – обычное дело в любой тюряге, но Берилаг не был «любой». По крайней мере, так считал его комендант.

Чеслав испытал острое желание набить морду дежурному еще раз, разжаловать красавчика и отдать его для перековки заключенным. А уж тех хлебом не корми, дай разобраться с развенчанным вохровцем.

Пока же ЧК ограничился тем, что сунул шифрованное сообщение в карман. Это – заговор. Один большой треклятый заговор. И разбираться с ним надо по всем правилам чекистов – с холодной головой, чистыми руками и горячим сердцем. Для начала полностью вычислить цепочку, а потом – беспощадно карать всех, кто был ее звеньями.

Через два часа все было сделано в точности так, как приказал ЧК, и можно было приступать к отбору. В отдельной просторной клетке стояли шесть человек. Узники Берилага. Молодые и все еще крепкие, несмотря на условия содержания, которые были нацелены на то, чтобы превратить любого в ходячий, но едва передвигающий ноги труп.

Подопытные стояли боком к проходу. Правую руку каждого охватывал на предплечье толстый кожаный ремень, закрепленный на прутьях. На локтевых сгибах узников были выжжены цифры – от единицы до шести. Красные каемки и припухлости вокруг них говорили о том, что сделано это было совсем недавно.

ЧК прошелся вдоль клетки. Следом за ним семенил помощник, несший на пластмассовом подносе шесть пронумерованных шприцов. Чеслав собирался сделать инъекции отцовского препарата лично. Не только из-за возложенной на него ответственности – он просто не мог отказать себе в удовольствии быть причастным к чьим-то мучениям.

– Значит, так, граждане осужденные. Сейчас каждому из вас будет сделан укол. Не стану врать и утверждать, что это витамины. Препарат активирует скрытые резервы ваших гнилых организмов. Кой-чего добавит, что-то отнимет. После укола ремни развяжут, вы будете свободны и сможете делать все, что вам заблагорассудится. Все. Вопросы?

– Сделай себе инъекцию, урод! – прошипел один из узников, молодой парень с фиолетовым от побоев лицом. – Прямо в черепушку! Там давно пора навести порядок: кое-чего добавить, а что-то отнять!