Характероанализ. Техника и основные положения для обучающихся и практикующих аналитиков - [44]
последний скорее полностью сфокусировался на его страхе кастрации и день ото дня обострялся. В сопротивлении-переносе проявилось только ядро инфантильной ситуации. Будучи уверенным, что анализ идет нормально, я мог спокойно повременить с глубокими толкованиями содержания и последовательно прорабатывать его страх передо мной, постоянно соотнося его со страхом перед отцом.
Я намеревался путем как можно более интенсивной проработки и устранения перенесенного на меня сопротивления, связанного с отцом, подступиться к его детским инцестуозным фантазиям, чтобы затем по возможности освободить их от сопротивления и суметь истолковать. Этим я хотел избежать опасности того, что мои самые важные интерпретации будут растрачены впустую. Поэтому я оставлял пока без толкования все более ясный и целостный материал на тему инцеста.
Если представить схематически, то в начале этой фазы топическое наслоение сопротивления и материала было таким:
1) на переднем плане в форме сопротивления, связанного с деньгами, стоял его страх кастрации;
2) от него он постоянно пытался защищаться посредством женственной манеры поведения по отношению ко мне, что, однако, теперь ему уже не удавалось так хорошо, как в начале;
3) женственная манера вести себя скрывала агрессивно-садистскую установку по отношению ко мне (к своему отцу) и сопровождалась;
4) глубокой нежной привязанностью к матери, которая также была перенесена на меня;
5) с этими амбивалентными установками, сконцентрированными в сопротивлении-переносе, были связаны проявившиеся в сновидениях, но не подвергнутые толкованию инцестуозные желания, страх онанизма, его тоска по материнской утробе и сильнейший страх, источник которого – первичная сцена. Из всего этого были интерпретированы только его намерение обмануть и мотивы этого намерения – страх и нерасположение к отцу.
Эта ситуация, которая латентно существовала с самого начала, но только сейчас сконцентрировалась во всех пунктах, прежде всего в переносе страха кастрации, теперь развивалась следующим образом.
На пятом месяце анализа он увидел свое первое инцестуозное сновидение на тему страха онанизма.
«Я нахожусь в комнате. Молодая женщина с круглым лицом сидит за фортепьяно. Мне видна только верхняя часть ее туловища, поскольку остальную часть ее тела закрывает фортепьяно. Рядом со мной я слышу голос моего врача: „Смотрите, вот причина вашего невроза“. Я чувствую, что приближаюсь к женщине, но затем вдруг испытываю сильный страхи громко кричу».
Днем раньше я сказал ему по поводу одного сновидения: «Смотрите, вот одна из причин вашего невроза», – имея в виду его детскую манеру поведения, его желание, чтобы его любили и оберегали. Словно зная истинную причину своего невроза, пациент связал это «высказывание днем» со своим вытесненным страхом онанизма. Мысль об онанизме опять связалась с мотивом инцеста. Он проснулся в страхе. У него были свои веские основания для того, чтобы нижняя часть тела женщины была скрытой. (Изображение страха перед женскими гениталиями.) Но я не стал затрагивать эту тему, потому что сопротивление пациента по-прежнему было сильным, а по поводу сновидения никаких мыслей у него не возникло.
После этого пациенту приснился сон, в котором «обнаженную семью» – отца, мать и ребенка – схватил гигантский удав. Затем ему приснилось:
I. «Я лежу в постели, рядом со мной сидит мой врач. Он мне говорит: „Сейчас я покажу вам причину вашего невроза“. Я от страха кричу (возможно, не только от страха, но и от сладострастия) и наполовину теряю сознание. Дальше он говорит, что будет анализировать меня в нашей уборной. Эта идея кажется мне привлекательной. Как мы открываем дверь в уборную – помнится смутно».
II. «Я иду по лесу с моей матерью. Я замечаю, что нас преследует грабитель. Я вижу, что в одежде моей матери находится револьвер, и беру его, чтобы застрелить грабителя, если он приблизится. Быстрым шагом мы приходим на постоялый двор. Когда мы поднимаемся по ступеням лестницы, грабитель настигает нас. Я стреляю в него. Но пуля превращается в банкноту. На время мы оказываемся в безопасности, но я не знаю, не замыслил ли еще чего-то плохого разбойник, который сидит в прихожей. Чтобы расположить его к себе, я даю ему еще одну банкноту».
То, что я поступил правильно, не став вдаваться в эти очевидные сновидения – в связи с ними у пациента также не возникло никаких мыслей, – показало мне то обстоятельство, что пациент, который уже имел достаточно аналитических знаний, ни словом не указал на фигуру грабителя, а только молчал или возбужденно говорил о «больших деньгах», которые он должен заплатить, о своем сомнении, поможет ли ему анализ, и т. д.
Это сопротивление, без сомнения, было направлено также против обсуждения инцестуозного материала, но соответствующая интерпретация ни к чему бы не привела; я должен был ждать, пока представится подходящий случай истолковать ему страх из-за денег как страх за свой член.
В первой части «сновидения о грабителе» речь идет о том, что я анализирую его в уборной. Позднее выяснилось, что в уборной он чувствовал себя в наибольшей безопасности, когда занимался онанизмом. Во второй части сновидения я (отец) предстаю грабителем (= кастратором). Таким образом,
