Характерные черты французской аграрной истории - [72]

Но раньше необходимо избавиться от одной из тех терминологических трудностей, которые возникают для бедных историков в результате текучести большинства обиходных языков и особенно словарного состава средневекового языка. Сеньор имел свое хозяйство, отличное от хозяйств держателей, — свой домен. Когда каролингское государство облагало налогом крупных собственников, оно обычно не довольствовалось обложением их в соответствии с зависимыми от них держаниями обычного типа; оно облагало также и домены и, несмотря на крайнее их различие, легко приписывало им (чисто фиктивно) одинаковую ценность; так что барская земля, хотя и лишенная какой-либо определенности, принимала вид своего рода налоговой единицы. Чем же был манс франкской эпохи, если рассматривать вещи в общих чертах, как не земледельческим хозяйством, служившим основой налоговой системы? В Англии, где домен ускользал от обложения, его никогда не называли гайдой; зато в подчиненных франкскому владычеству странах он был мансом или гуфой. Наряду с рабскими и свободными мансами было принято (впрочем, этот обычай исчез очень быстро, — по-видимому, уже к XI веку) говорить о барском мансе (mansus indominicatus). Но это не настоящий манс Настоящий манс — это сельская ячейка, находящаяся в руках держателя или мелкого свободного крестьянина (дом, поля, участие в коллективных правах), наделенная в принципе полной устойчивостью и обладающая определенным размером. Так что, когда говорили о человеке, владеющем целым мансом, половиной или четвертью манса, его место среди других людей сразу становилось ясным его современникам.

Этот же манс, рассматриваемый конкретно, обнаруживает, в зависимости от аграрных распорядков, совершенно различные свойства.

В областях раздробленных земель и скученного населений, особенно в районах открытых и длинных полей, он почти никогда не представляет цельного комплекса. Строения здесь группируются вместе, в пределах одной деревни. Сильно распыленные парцеллы вытягиваются бок о бок с парцеллами других держателей мавсов в одних и тех же картье. Однако каждая из этих чисто фиктивных единиц является определенной; если даже они были неравны между собой, то по крайней мере размеры их были сравнимы. Изучение земель уже привело нас к выводу, что освоение земли в его последовательных фазах было подчинено какому-то общему плану, более или менее грубому. Был ли этот план навязан господином, сеньором? Или же, напротив, свободно намечен коллективом? Это тайна доисторического периода. Словом, деревня и ее поля — творение большой группы, возможно (но это только предположение) племени или клана. Мансы же представляют собой части, предоставленные (во время основания деревни или позже — как знать?) более мелким подгруппам. Что представлял собой этот вторичный коллектив, скорлупу которого составлял манс? Весьма вероятно, что семью, отличающуюся от клана в том отношении, что она состояла только из нескольких поколений, способных проследить своих общих предков, но семью патриархального типа, достаточно обширную, чтобы иметь в своем составе много боковых пар. В Англии термин hide имеет в качестве латинского синонима terra unius familiae[118] и происходит, вероятно, от старого германского слова, обозначающего семью.

Созданные таким образом участки, порой неравные в силу обстоятельств (детали которых будут всегда ускользать от нашего взора), но подчиненные одному и тому же типу хозяйства, не покрывали целиком всю территорию. Глава группы, если он существовал, получал несомненно, больше других. Многие владельцы, находившиеся на другом конце социальной лестницы и занимавшие более низкое положение, чем главные семьи (некоторые из них, вероятно, позже прибыли в данную местность), получили более мелкие доли, чем полноправные владельцы. Это были гостизы. Если судить об этом по итальянским данным, то accolae, в частности, представляли собой более поздние участки, отрезанные мелкими распахивателями целины от общих угодий с разрешения группы.

Таков был старый институт, который государство нашло впоследствии удобным положить в основу своего кадастра. Сеньоры также, по мере распространения их власти на деревни, использовали его в своих интересах. Когда они раздробили свои домены, они создали для своих испомещенных рабов настоящие мансы. Вполне возможно, что рабские мансы, гораздо менее многочисленные, чем свободные мансы, были созданы по примеру последних. Новые поселения, созданные целиком предприимчивыми сеньорами, также были построены по образцу старых поселений.

Состояние документов и еще более состояние исследований не дают возможности составить точное представление о положений мансов в областях открытых полей неправильной формы. Самое большее, что они могут нам дать, — это некоторые указания, позволяющие нам предположить, что порой, конечно, не всегда, они представляли собой цельные куски[119]. Зато положение в большинстве областей с огороженными участками вполне ясно, и контраст с областями длинных полей в высшей степени поразителен.

И здесь под словом «манс» подразумевается деревенское хозяйство маленькой группы людей, вероятно семейной. Однако речь не идет о чисто юридическом понятии, охватывающем разбросанные на обширной территории поля, плюс участие в коллективных правах. Хозяйство здесь ведется на цельном куске земли и обходится собственными средствами. Древние источники обозначают обычно mansi в районах этого типа (чего они почти никогда не делают в областях длинных полей) по четырем прилегающим к ним участкам. Это явное доказательство их цельности. В Лимузене, где легче всего проследить превратности этой истории, каролингский манс с течением времени почти всегда давал начало деревушке. С раннего средневековья он имеет свое собственное имя, сохраняющееся порой до наших дней. Два манса — Вердинас (Verdinas) и Рудерсас (Roudersas), упоминаемые в акте о разделе от 20 июня 626 года, являются сегодня двумя выселками маленькой крезской общины