Хаос времён года - [68]

У меня сжимается горло, когда я вспоминаю ощущение безвольного рта Неве на моем и магию ее дыхания, которую я забрал, когда она умирала.

Я отвожу взгляд и смотрю на стены, на пол – куда угодно, только не в лицо Кай, чтобы не видеть в нем черточки ее сестры.

– Ты говорила о ней с профессором?

– Тайком. Некоторое время он помогал нам обмениваться письмами.

Очень похоже на то, что Лайон сделал бы для одного из своих любимых учеников. Например, для меня. Осознание этого растревоживает в душе новую волну вины. Лайон знал Кай и Неве еще до того, как я попал в Обсерваторию. Не шапочно, а очень даже близко. Может быть, так же близко, как и меня. И все же, когда я позвонил ему из телефона-автомата за баром в Оклахоме – когда признался, что Неве мертва и что я забрал ее магию, – он не сказал ни слова. Ни мне, ни Кай. Почему Лайон не сообщил ей эту новость, когда она вышла из стазиса? Возможно, потому, что просто пытался защитить меня…

«Он заверил, что, если я обеспечу твою безопасность, ты поможешь освободить мою сестру».

Ее сестра. Мой дымный туман.

Неужели Лайон послал Кай найти меня и помочь, потому что знал, что мы будем искать одно и то же?

– Когда ты в последний раз получала от нее вести? – слышу я свой вопрос.

– Давным-давно. Мы поссорились. – Кай поднимает глаза, ошибочно принимая мое ошеломленное молчание за любопытство. – Руби винила меня в том, что с нами случилось. Пожар начался из-за меня. Я оставила горящую свечу в нашей комнате, а окно было приоткрыто, и занавеска… – Она с содроганием закрывает глаза. – Руби всегда любила затаивать обиду, но после этого… В общем, она меня так и не простила. Она никогда не хотела быть здесь, но я подумала, что может быть… – Кай тяжело вздыхает. – Я думала, что, может быть, мы сможем преодолеть это вместе, но Руби перестала отвечать, а через некоторое время и Лайон перестал предлагать мне передавать письма.

Я с трудом сглатываю, ощущая тошнотворный привкус во рту. Кай решила, что сестра больше не пишет, потому что разозлилась. А на самом деле она перестала писать, а Лайон перестал предлагать быть их посредником, потому что Неве умерла.

Кай переводит взгляд на свои руки.

– Получив повышение до Стража, я надеялась, что у меня появится шанс увидеть ее. Стражи пользуются куда большей свободой передвижения, как здесь, внизу, так и наверху, но меня быстро отправили на тренировку, и не нашлось времени отыскать ее. Меня послали в Куэрнаваку на поиски тебя, прежде чем я получила ключ-карту от Перекрестья, а очнулась я уже в тюремной камере. Потом, после истории с Дугом, мне не оставалось ничего иного, кроме как бежать. Зато теперь я здесь, – заявляет она, как бы защищаясь, будто боится, что я осужу ее за такой выбор. Вот только осуждаю я не ее, а себя – за совершение поступков, о которых ей ничего не известно. Осуждаю я и Лайона тоже – за то, что скрывал их от нее. – Я вернулась за сестрой, – говорит Кай, упрямо вздернув подбородок. – И мы ее найдем.

Надежда в ее голосе подобна стреле, поразившей мне сердце. Кай идет впереди меня, не подозревая о том, что человек, который, как она верит, поможет спасти ее сестру, – тот же самый, кто наблюдал, как ее сестра умерла, а потом похитил ее магию. Неважно, сколь сильно мне бы хотелось вонзить нож в спину Кай и заставить ее страдать так, как страдал я сам, я не могу сказать ей, что часть души ее сестры когда-то была связана с моей. Что душа Неве находилась внутри меня, когда я смотрел на Кай на той горе в Куэрнаваке.

– Откуда ты знаешь, что она все еще жива? – кричу я ей вслед.

Кай останавливается и оборачивается через плечо.

– А откуда ты знаешь, что Флёр жива? Или Чилл?

– Я не знаю.

– Вот и я тоже нет, – тихо говорит она, ожидая, пока я догоню ее.

31. И стужа крадется так близко

Джек

Стены туннеля внезапно расширяются, превращаясь в пещеру с каменными сосульками. Остановившись у входа, Кай обшаривает ее лучом фонарика. Порывшись в кармане в поисках коробка спичек, она зажигает факел и возвращает его в отверстие в стене.

Я медленно поворачиваюсь по кругу. Здесь еще больше каменных гробов, таких же, как и прочие.

– Где мы?

– Под Зимней кухней, – поясняет она, снимая рюкзак и лук.

С трудом верится, что за все те годы, проведенные за тайным изучением катакомб и сбором по крупицам нарисованных от руки карт, я так и не нашел эту комнату.

– Чьи, по-твоему, останки покоятся в этих штуках? – спрашиваю я, проводя пальцем по холодному камню.

– Ты никогда не задумывался, где хоронят преподавателей и сотрудников, когда они умирают? По-видимому, если доживешь до пенсии, умудрившись никого не разозлить, то сможешь выбрать себе место упокоения из имеющихся вариантов. – Она жестом указывает сначала на гробы, потом на мусоросжигатель у дальней стены. Печь идентична той, которую мы только что оставили под Летним крылом: с широким серебристым воздуховодом, уходящим вверх.

– Карабкаться сможешь? – спрашивает Кай, кивком указывая на мою руку.

– Разве у меня есть выбор?

Она рывком открывает железную решетку мусоросжигателя и, просунув голову внутрь, светит вверх по воздуховоду, затем закладывает фонарик в передний карман куртки, направив луч вверх.