Хаос времён года - [33]

Я возвращаю кусок пиццы обратно в коробку и закрываю крышку.

Зайдя Джеку за спину, обнимаю его за талию, упираясь головой в теплое углубление между его плечами, а он в ответ обхватывает меня своей надежной сильной рукой. Он ошибается, если думает, что не сможет сохранить меня в безопасности и тепле, просто обнимая. Я целую один из его шрамов, потом медленно спускаюсь губами к следующему, и Джек наклоняется ко мне. Что-то царапает мое колено, соприкасающееся с задним карманом его джинсов. Я протягиваю руку и раскрываю рот от удивления при виде двух маленьких книжечек.

Это паспорта. Две штуки. Я достаю их из его кармана и нахожу два дорожных чека, заложенных за клапаны обложек: по одному на каждое из наших имен на щедрую сумму, пункты назначения и даты не проставлены. У меня перехватывает дыхание.

«Давай сбежим сегодня вечером…»

Джек не шутил. Его приглашение не было символическим жестом. Оно совершенно реально.

«Куда бы ты отправилась, если бы могла поехать куда угодно, Флёр?»

Он серьезно вознамерился вывести меня из зоны действия сети независимо от желания Лайона.

Я падаю на колени с паспортами в руках, сотрясаемая такой же дрожью, какую испытала в тот день, когда нашла карты и стихи, оставленные для меня Джеком в Библиотеке Конгресса два года назад, в тот самый день, когда поняла, что задумал Джек.

Когда осознала, чем он готов рискнуть ради нас.

– Джек? – зову я дрожащим шепотом. Как он мог хоть на минуту подумать, что он недостаточно хорош для меня? Что не спасает меня каждым прикосновением? Что не наполняет меня до краев каждым вздохом? Как он мог так ошибаться, полагая, что в нем не осталось ничего магического, когда для меня все его существо исполнено волшебства?

11. И мир разверзся

Дуг

Ликсу наблюдает за мной с другого конца темной комнаты, прикрыв ладонью пламя. Ее лицо и волосы побелели от гипсовой пыли. Смотрит она так, словно перед ней привидение.

– Может, нам пойти за ней?

Сплюнув последний сгусток крови, я провожу рукой по испачканному пеплом и по́том лицу. Левый глаз горит огнем, а пустая правая глазница пульсирует от боли. Магия Геи вихрится в шаре, заливая комнату бледным сиянием.

– Нет, – грубо отзываюсь я. – Ты ее не найдешь. Во всяком случае, не здесь. – К настоящему времени Кай, вероятно, блуждает в лабиринте катакомб, а у нас недостаточно людей, чтобы разделиться и выследить ее.

Ликсу бросает взгляд на посох, лежащий на столе, воспринимая мой ответ так, будто я узрел будущее Кай в этой штуке. На самом же деле вовсе не будущее Кай прояснило для меня ситуацию, но ее прошлое. Тот разговор между ней и Лайоном на прошлой неделе не имел ко мне никакого отношения. Лайон никогда не заботился о том, чтобы спасти меня. Его единственной задачей была защита Джека. Только этого он хотел от Кай. Он убедил ее, что именно это правильно, что это путь к тому, чтобы простить саму себя. Любое принятое Кай решение было продиктовано чувством вины, которым Лайон и манипулировал. Ее выбор уже не изменить.

Кай ощущает бремя ответственности за смерти Стражей, Геи, Лайона… Я прочел отражающийся в ее глазах ужас, когда она смотрела, как он умирает, – а потом встретилась взглядом со мной… Не ускользнули от моего внимания и угрызения совести, начавшие терзать ее в тот момент, когда Лайон произнес свои последние слова, как если бы обращался к ней напрямую: «Еще есть время сделать правильный выбор».

В тот момент Кай свой выбор и сделала. Она выбрала Лайона. А значит, и Джека тоже.

Готов поспорить на свой посох, что сейчас она направляется именно к нему.

– Что нам теперь делать, Кронос? – проникает в мои мысли вопрос извне, возвращая в реальность. Мгновение требуется на то, чтобы осознать, как меня назвала Ликсу.

Кронос.

Я выпрямляюсь и беру со стола посох. Рукоятка холодная и тяжелая, держать ее мне больно и неудобно. Остатки старой гвардии сгрудились у дальней стены. Их глаза мечутся туда-сюда между мной и Ликсу, как будто в ожидании приказа к действию. В воздухе витают неуверенность и страх.

Я поднимаю с пола черный пояс и поспешно обвязываю им отверстие в верхушке посоха, где раньше находилось око, надеясь, что все, кроме Ликсу, были слишком заняты, чтобы заметить его исчезновение. Чего мне совсем не нужно, так это чтобы кто-то вздумал бросить мне вызов, прежде чем я сумею найти пропажу. Посох такой холодный, что прикосновение к нему обжигает ладонь, и я стискиваю зубы, решив не показывать этого.

– Ликсу! Назначаю тебя главнокомандующей моей новой гвардией, – объявляю я, спускаясь с возвышения. – Хочу, чтобы все крылья и порталы были заблокированы. Никто не должен покидать своих комнат в общежитии. Даю тебе два часа на то, чтобы назначить новый отряд. Выбирай только самые сильные Времена года. Не принимай никого, чья преданность может вызвать хоть тень сомнения. – Я останавливаюсь перед ней, поднеся кончик косы прямо к ее лицу, но она даже не моргает. – Любой, кто заявит о намерении восстать, будет уничтожен. Полагаю, ты в состоянии с этим справиться.

Она коротко напряженно кивает, и ее голос срывается, когда она отвечает:

– Да, сэр.

В ее глазах мерцают воспоминания, сменяющие друг друга так быстро, что не ухватить. И все же мне удается уловить один мимолетный образ, когда тот проносится мимо. Это мгновение из прошлого, в котором Ликсу мчится по замерзшему озеру в Куэрнаваке рядом со мной. От усилия, которое я на это затрачиваю, у меня начинается сильнейшая головная боль. Удовлетворенный на данный момент, я отпускаю Ликсу.