Хаос Шарпа - [5]

Таким образом, Португалия была на грани краха, но Шарп также не мог не заметить, как простые люди ненавидели французов, как португальские солдаты старались не показать охватившей их паники, проходя мимо ворот Красивого Дома. Опорто, конечно, потерян, но за Португалию было пролито много крови. Впрочем, сейчас, глядя на множество солдат, отступающих вслед за шестифунтовой пушкой к реке, это было трудно себе представить.

Подполковник Кристофер посмотрел на отступающих португальцев, затем перевёл взгляд на Шарпа.

— О чем же, интересно, думал капитан Хоган? Каким образом вы можете быть мне полезны? — риторически вопросил он и продолжил, — Ваше присутствие только замедлит моё продвижение. Хоган, конечно, хотел оказать любезность, но во всём этом весьма мало здравого смысла. Вы можете вернуться к нему, Шарп, и передать, что я не нуждаюсь в помощи, чтобы спасти эту проклятую дурочку.

Подполковник должен был возвысить голос, потому что канонада и треск выстрелов звучали всё громче.

— Он дал мне приказ, сэр, — сказал Шарп упрямо.

— А я даю Вам другой, — Кристофер говорил снисходительным тоном, словно с несмышлёным ребёнком.

Он пристроил блокнот на широкой луке седла и достал карандаш. В этот момент ядро попало в цветущие деревья, и в воздух поднялось облако лепестков.

— Французы воюют с вишнями, — небрежно заметил Кристофер.

— С Иудой, — ответил Шарп.

Кристофер посмотрел на него взглядом, полным оскорблённого недоумения:

— Что вы имеете ввиду?

— Это дерево Иуды, — пояснил Шарп.

Кристофер все еще выглядел оскорбленным, тогда вмешался сержант Харпер:

— Это не вишня, сэр. Это — Иудино дерево. На таком же повесился Искариот, после того, как предал нашего Господа.

Кристофер всё ещё с подозрением смотрел на Шарпа, затем, казалось, поверил, что его не хотели никоим образом оскорбить.

— Значит, говорите, это не вишня? — сказав это, он лизнул грифель карандаша. — «Приказываю вам, — диктовал он вслух и одновременно писал. — «вернуться на южный берег реки немедленно»… Повторяю — немедленно, Шарп, немедленно! — «и присоединиться к капитану инженерных войск Хогану. Подпись: подполковник Джеймс Кристофер, утро среды 29 марта в году от Рождества Христова 1809-м».

Он подписался с затейливым росчерком, вырвал страницу из блокнота, свернул пополам и вручил Шарпу.

— Я всегда считал, что тридцать серебренников — необычайно дёшевая цена за самое известное предательство в истории. Иуда, вероятно, повесился от досады, что продешевил. Теперь ступайте, — заявил он величественно, — «и не останавливайтесь, пока не исполните миссию».

Видя замешательство Шарпа, он пояснил, направляя лошадь к воротам:

— Это «Макбет», лейтенант, трагедия Шекспира. И я действительно прошу вас поспешить, так как враг может оказаться здесь буквально в следующую минуту.

В этом, по крайней мере, он был прав. Клубы пыли и дыма поднимались там, где на севере располагался центр оборонительных рубежей Опорто. Там португальцы сопротивлялись наиболее ожесточённо, но огонь французской артиллерии разрушил укрепления, и они были взяты штурмом. Большинство защитников города отступило. Шарп видел, как Кристофер со слугой пробились через толпу беженцев и свернули на улицу, которая вела на восток. Кристофер не отступал вместе со всеми, на юг, он собирался отыскать пропавшую девчонку Сэвидж, и ему необходимо было выбраться из города прежде, чем в него войдут французы.

— Хорошо, парни, — приказал Шарп, — Начинается штурм. Сержант! Немедленно вниз, к мосту!

Ворчание Вильямсона о том, что «вот, пожалуйста, дождались», Шарп предпочёл пропустить мимо ушей. Он вообще предпочитал игнорировать комментарии Вильямсона, надеясь, что парень одумается без его вмешательства, но понимал, что чем дольше всё это тянется, тем более жёсткие меры придётся в конце концов принять. Шарп надеялся, что Вильямсон это тоже понимает.

— В две шеренги! — кричал Харпер. — Не растягиваться!

Пушечное ядро пролетело над их головами, когда они выбежали за ворота на круто уходящую вниз дорогу к Дору. Дорога была забита беженцами — гражданскими и военными — которые торопились попасть на южный берег, хотя Шарп считал, что французы форсируют реку завтра или послезавтра, поэтому найти там спасение было весьма проблематично. Португальская армия отступала к Коимбре, а может и к Лиссабону, где располагалась шестнадцатитысячная британская армия под командованием Крэддока, которую кое-кто из лондонских политиков собирался отозвать домой. «Как можно противостоять, — вопрошали они, — с таким малым контингентом британских войск против мощной французской армии? Маршал Сульт вступил в Португалию, ещё два французских соединения — на востоке, в Испании». Воевать или бежать? Никто не знал, как поступят англичане, но Шарп слышал, что сэра Артура Уэлсли должны снова послать в Португалию, чтобы он принял командование у Крэддока, а это означало, что англичане намерены воевать. Шарп надеялся, что слухи в этот раз правдивы. Он воевал в Индии под командованием сэра Артура, был с ним в Копенгагене, потом при Ролика и Вимейро, и Шарп считал, что в мире нет лучшего военачальника.