Хаос и Порядок - [29]

— Нам разрешат? — Осведомилась женщина.

— Не могут не разрешить. Все будет как обычно. Только нужна особая песня. Я сам буду филидом.

Мартина кивнула и негласно попросила разрешения идти. Гилберт махнул рукой и отвернулся. Его самого коробило только при мысли о том, скольких товарищей он потерял меньше чем за неделю, но ему не пристало показывать свою боль прилюдно. Он посмотрел в окно на распустившуюся омелу. Проникнув под кору клена, она образовала на нем светло-зеленое облачко из мелких листочков и ветвистых стебельков, присосавшихся к дереву, безропотно терпевшему присутствие постороннего в своей обители.

* * *

— Простите, Вы мистер Биггер? — Крадучись, как опытный тигр за газелью, спросил Оливер.

Перед ним, в дверях номера в отеле стоял долговязый худой мужчина с впалыми синюшными щеками и сухими потрескавшимися губами, которыми он дергал из стороны в сторону.

— Я Бенджамин Биггер. — Кивнул мужчина. Его голос был сиплым и глухим с противным просвистыванием, как у человека с больными легкими.

— Я агент Оливер Уинстер из ФБР. Могу я войти? — Осведомился Оливер, уже сделав шаг вперед.

— Пожалуйста. — Дернул головой Биггер, пропуская агента.

Шоколадного оттенка плитка на полу с родосским орнаментом оттеняла светлые тона стен, на который висели две большие репродукции Моне и того же цвета пушистые покрывала на двух кроватях у окна.

— Руанский собор? — Уточнил агент, посмотрев на изображение готического католического храма в свете весенних сумерек на картине.

Биггер пожал плечами и указал рукой на мягкое кресло с жесткими деревянными подлокотниками, покрытыми черно-коричневым лаком.

— Спасибо. — Качнул головой Оливер, присаживаясь. — Итак, Вы понимаете, почему я пришел?

— Друиды. — Предположил Биггер. В его акценте было что-то певучее, музыкальное, завораживающее, как раскаты грома и грохот волн о корму корабля.

— Вы знакомы с ними? — Оливер отказался от предложенной ему рюмки виски, налитой Биггером в широкий стакан с впечатанным в стекло вензельным рисунком.

— Я приезжаю сюда регулярно. — Мужчина сел напротив Оливера на еще расстеленную кровать и покрутил в руках свой стакан с алкоголем.

— Как регулярно? — Уточнил Оливер, чуть подавшись вперед, поставив локти на колени.

— Раз в два месяца, иногда чаще. Я контролирую деятельность местной общины от имени Друидов Ирландии.

— Это, своего рода, объединение? Что-то вроде церкви? — Оливер снова ощутил щипоту в груди, которая появлялась всегда, когда он оказывался не слишком осведомленным.

— Нет. Не церковь. Мы не признаем церковь любого рода. Наша община — это объединение верующих с духовными целями. Ваши церкви объединены для того чтобы собирать деньги и получать власть.

— И вы все время посещаете дома ваших братьев и сестер? — Недоверчиво поморщившись, спросил Оливер.

— Не всех. — Размеренно ответил Биггер. Он встал с кровати и небрежно расправив покрывало на ней, отошел к окну, облокотившись на подоконник. — Я посещаю только некоторых. Тех с кем знаком довольно давно.

— Понятно. — На выдохе сказал Оливер. — А что Вам известно об этом? — Он протянул ему копию текста с деревянного колышка, обнаруженного в доме одной из жертв и фото самого кола.

— Это Нид — проклятье. Очень древнее. Ранние друиды часто использовали его, но с ним нужно быть осторожным. Если сделать что-то неправильно, то проклятье обернется против самого проклинателя.

— С какими целями его делают?

Биггер прыснул, и кривая ухмылка перечертила его лицо.

— С целью проклятия. Для чего же еще?

— Вы можете объяснить, кто мог бы послать его? — Оливер встал с кресла и подошел к мужчине.

Биггер еще раз взглянул на фотографии, но лишь подернул плечами.

— Нет. Я не знаю.

Уинстер, сощурившись, посмотрел на ирландца. Его мелкие морщины делали его старше, хотя на самом деле ему было не больше сорока. И в этих морщинах светилась нервная неуверенность. Он знал что-то большее, и Оливер понимал это. И сам ирландец понимал, что агент его подозревает, но не выдал своей нервозности ничем, кроме плотно сжатых губ, ставших еще более узкими и сухими, очерченными фиолетовым контуром астматика.

* * *

— Мне прислали перевод того текста с деревяшки, которую нашли у Маккейнов. — Кетрин раскрыла ноутбук, лежащий у нее на коленях, и открыла электронную почту. — Это, как и предполагалось ирландский. Только немного специфический диалект.

— Что в том тексте? — Спросил Питер, обернувшись к ней.

— Проклятье. «Злая песнь», как ее называли сами друиды. — Пробегая глазами по присланному переводу, проговорила Кет. — Прочитать?

— Мы не суеверные. — Усмехнулся Питер, сидящий за рулем.

— Впустите меня в свой сон и я спою вам про жгучий дождь, в котором зародится конь, поющий вам последнюю песнь, но следов его вы в траве не найдете, только там где горит свеча, в доме где его ждут, где он славный гость, хозяина тронет печаль, беда и боль найдут их.

Через секунду молчания, воцарившуюся после прочтения текста, мужчина заговорил:

— И что? Теперь мы все прокляты? — Скептически произнес он.

— Нет, конечно, только от произношения текста песни вреда не будет. Нужны особые условия, чтобы проклятие свершилось. Нужно стоять обязательно или под дубом, или под орешником, чтобы ветер был попутный и дул в сторону проклинаемого, чтобы в руках были особые предметы. — Объяснила Кет. Она захлопнула ноутбук и положила его на мягкую плюшевую обивку заднего сиденья. — Кстати, интересно, почему у других жертв таких кольев не нашли?